Зачарованные тайной

Будучи талантливым литератором, Пеладан решил вдобавок стать драматургом. Названия двух его пьес остались у меня в памяти: «Вавилон» и «Сын звезды». Мне не довелось присутствовать на их представлении, но я случайно оказалась на сцене в тот день, когда там репетировали один из спектаклей. Какой именно? Не помню. Пеладан уже ушел, и де Ларманди сидел один с удрученным видом, поставив локти на маленький столик. Я молча села в кресло напротив него, полагая, что он задумался о каких-то проблемах, связанных с постановкой пьесы или грядущим представлением.

— Мрачновато здесь у вас, — невольно вырвалось у меня.

— Ах! — воскликнул де Ларманди, внезапно возвращаясь к реальности, — вы почувствовали вибрации. Сар был здесь всего минуту назад и сидел в том же кресле, что и вы. Он был невероятно расстроен… Она отказывается раздеваться догола.

— Что?! — воскликнула я. — Кто?.. В чем дело?..

— Наша главная героиня, — ответил де Ларманди. — Она должна непременно играть в этом акте раздетой. Этого требует дух пьесы. Без этого все впечатление пойдет насмарку.

В те времена — до 1900 года — артисты мюзик-холла и кино еще не приучили нас к выставленной напоказ наготе, что стало впоследствии обычным явлением.

Дама, не желавшая полностью обнажать свои прелести, была известной актрисой, и, услышав о замысле Пеладана, я страшно за нее оскорбилась.

Между тем граф де Ларманди продолжал:

— Она же актриса… ей следовало бы понимать… Как мы выйдем из положения?.. Сар в отчаянии!..

Я так и не узнала, как он вышел из положения, поскольку весьма нерегулярно бывала в этом странном обществе псевдооккультистов и редко посещала их собрания. Духовность в моем понимании не имела ничего общего с шутовской саморекламой, которой они занимались.

Однако через несколько дней после моей встречи с графом де Ларманди мать сара, милейшая женщина, которую он окрестил «вдовствующей дамой Пеладан», напомнила мне о проблеме с актрисой, не желавшей играть на сцене в обнаженном виде.

В тот день я столкнулась с этой особой, выходя из магазина «Бон Марше», и мы пошли дальше вместе.

— Невероятно! — сокрушалась дама. — Актриса!.. Не желает выходить на сцену голой!.. Но разве для них это не вполне естественно… разве им это непривычно… Сар в ярости… Из-за нее пьеса провалится… — Она продолжала в том же духе и затем внезапно спросила: — Знаете ли вы, что один индийский раджа решил послать ему корабль, доверху груженный бочками с золотом? Он (речь шла о саре) отказался. Куда бы он дел все эти бочки с золотом?..

Акцент дамы делал весь этот чудовищный вздор неимоверно смешным. У нее было очень звонкое произношение, все слоги — выпуклые, пляшущие, и каждый звук слышен. А смачный выговор жителей Арля и Авиньона придавал непререкаемую уверенность речам живописной госпожи Пеладан, снискавшей титул вдовствующей дамы по милости своего сына Жозефена, ставшего Меродахом и саром.

«Куда бы он дел все эти бочки с золотом?..»

Я составила более верное представление о проблеме, упомянутой госпожой Пеладан, когда она привела меня в жилище своего сына.

Редкие счастливцы, как мне кажется, удостаивались чести заглянуть в комнату в доме № 2 на улице Коммай.

— Я поднимусь к нему, его нет дома. Зайдите-ка со мной на минутку, — предложила мне вдовствующая дама.

Я не стала отказываться от неожиданного приглашения. Оригинальное и великолепное, только таким могло быть обиталище уже достигшего славы чародея, который рассуждал лишь о герцогах и маркизах и принимал у себя принцесс с закрытыми вуалью лицами, приходивших к нему за советом. Тем более что у меня в памяти были живы роскошные описания апартаментов из романов Пеладана.

Переступив порог дома, надо было войти в дверь налево по коридору (прихожая отсутствовала), и вы сразу попадали в маленькую комнатку с одним-единственным окном.

Потертый, очень грязный ковер, усеянный бесчисленными окурками, письменный стол со стулом у окна, заваленный бумагами, еще два-три стула в других местах. В углу — ширма, и за ней, прямо на ковре, два-три смятых одеяла: ложе сара.

Вот и вся обстановка. Я оторопела. Славная госпожа Пеладан, не отдававшая себе отчета в том, какую оплошность она совершила, явив мне это зрелище обратной стороны парадной жизни литературного мэтра, Великого магистра возрожденного ордена тамплиеров и рыцарей Грааля, продолжала щебетать о раджах и султанах, собиравшихся отказаться от своих царств в пользу ее сына.

Я поспешно ретировалась, опасаясь, как бы Пеладан не вернулся и, увидев, что посторонняя проникла в тайну его жилища, не обратил свой гнев на наивную «вдовствующую даму».

Когда я уходила, еще не оправившись от изумления, меня осенила странная мысль: где же Пеладан моется?.. В убогой комнате, которую я видела, не было ни умывальника, ни таза, ни кувшина с водой, а также ни одной двери, за которой могла таиться ванная… Как же сар моется?..