Зачарованный город

Разбудила меня Мисти, всем немалым весом взгромоздившаяся на грудь. Кошка мурчала, топталась, размышляя – как поудобней улечься, водила пушистым хвостом мне по лицу и всячески показывала – она голодна. Привыкла питаться в половине седьмого. Вот и по выходным будит, хулиганка мохнатая.

– Брысь! – шикнул я, прекрасно понимая – Мисти моё «кыш да брысь», что танку «добрый вечер». Пришлось сесть, спихнуть обиженно мяукающую вымогательницу на ковёр.

– Дама к тебе со всей душой, а ты, невоспитанный мальчик, её сталкиваешь, – вооружившись тарелкой и вилкой, боком просочился в приоткрытую дверь Валентин.

Я собрался было ответить колкостью, но вспомнил, в какой ситуации мы оба, и сдержался.

– Доброе утро, – произнёс я вместо этого.

– Доброе, – защитник подмигнул и уселся на край кровати завтракать.

Мисти смотрела на нас с укоризной: два взрослых человека не в состоянии покормить одну маленькую, бедненькую, жутко голодную кошечку.

– Пошли уже, чудище домашнее. – Я быстро оделся и зашлёпал к холодильнику. Мисти обогнала меня и теперь уже пританцовывала возле миски.

Проснувшиеся родители шумно засобирались в гости к бабушкам – сразу к обеим. А я притворился хворым и занятым. Мол, подозреваю у себя ангину, и вообще физику-химию учить пора, алгеброй доучивать и историей зачитывать, чтобы мозги от цифр не слиплись. Анютка почти не соврала. У неё по расписанию в субботу стоял нудный курс по выбору, который она первые два месяца семестра всегда благополучно прогуливала. Но родителям об этом знать не полагалось.

Итак, никто нас сегодня контролировать не будет. А значит, мы сможем навестить «доброго фотографа» и аккуратно разузнать как можно больше про предстоящее подписание и эльфийские обычаи.

Я позавтракал, проводил родителей, затем отправился к завалившейся досыпать Анютке. О, зубрилка, так и не выключила на ночь ноутбук. Опять занималась заполночь. На столе, на стуле и даже на полу валялись раскрытые учебники, из-под подушки торчали наушники плеера.

– Ань! – Я дёрнул сестру за пятку. – Ань, подъём.

– Жень, отвянь. Мне к двенадцати.

– Ань, суббота. Элька уже звонила, – соврал я про соседку.

– А? Уже? Который час?

Я хмыкнул и хлопнул дверью – достаточно громко, чтобы не позволить засоне дрыхнуть дальше.

У окна моей комнаты, как почти весь вчерашний вечер, стоял Валентин, погруженный в свои нечеловеческие думы.

– Защитник. Эй, Флейтист? – не люблю я вынужденного безделья. И когда меня игнорируют – тоже не люблю. – Валентин! Что ты разглядел там?

Его губы чуть дрогнули в улыбке. Надо же, он ещё и шевелится, не только манекеном стоит.

– Им есть что скрывать от людей, Женя, – пробормотал он, задёргивая тюлевую штору и подходя к стойке с дисками. Ловко выхватил сразу несколько и отправился к бумбоксу. Блага цивилизации ему определённо нравятся.

– О чём ты? – пристал я.

– На улицу выйдешь – покажу. Если разглядишь, – загадочно пообещал он, включая диск с итальянской эстрадой. Ну и вкусы у него – прямо как у Анютки.

Са-а-ар

Са-а-ар, или тогда ещё Слава Иванов, вырос в старинном купеческом доме в большой и шумной семье. До двенадцати лет он ни чем не отличался от сверстников – в меру шалил, играл в разбойников, зачитывался приключенческими книгами, пробовал курить, задирал девчонок, втайне от родителей писал стихи, копил на игровую приставку…

В его комнате на втором этаже на огромных отцовых картинах в полстены плескалось море, ютились на горных обрывах старинные замки, прихорашивались по осенней моде берёзы и клёны. А за окнами росли яблони, отгораживая старинную постройку от строящегося города. Не оттого ли мальчику казалось – город, машины, безразличные к его фантазиям люди лишь снятся ему.

И в двенадцать лет его действительно разбудили. Собственный прадед – вечно занятой, обычно погруженный в серьёзные думы человек – пришел на день рождения мальчика и весело сообщил:

– У меня для тебя подарок, каких не делали никому из твоих друзей.

В голове двенадцатилетнего мальчишки мигом пронеслись предположения – что это может быть. Приставка, велосипед, модель парусника или даже компьютер. Но Август Денисович к разочарованию парня достал из кармана пиджака распечатанные в собственном ателье фотографии и разложил на столе.

– Смотри, Славка, что я тебе дарю! – Прадед лучился самодовольством и гордостью.

Мальчик осторожно приблизился к столу и удивлённо заморгал. С фотографий на него смотрели невозможные, удивительные создания, небывалые места. Но всё равно – разве это подарок?

– Дед, рано ему ещё, – произнесла мать, заглядывая через плечо. – Пусть четырнадцать исполнится.

– Тихо, Ната, самое время парню знать – он не из простых. И нам спокойней будет.

Август Денисович, уже не оглядываясь на притихшую маму, обстоятельно и неторопливо поведал правнуку о городских и лесных, о неведомом людям мире магии, увлекательных приключений. Теперь-то стало понято, отчего прадед, не смотря на то что родился в середине позапрошлого века, выглядел чуть ли не моложе деда. Отчего мама категорично утверждала: «Сынок, сказок не существует».