Зачарованный город

Кончиком трости защитник указал на почти целиком погружённый в темноту дом – тяжёлый, массивный, словно ледокол, плывущий по волнам моря мрака. Над балконами третьего этажа бледно светились синим узкие глаза каменных химер и горгулий.

– Этаж, м-м-м, седьмой. Точно седьмой. Окна на ту строну.

– Как мы туда попадём? – удивилась Элька. – Кодовый замок, предположим, даже я вскрою, но дальше?

– Пойду я. Ты подстрахуешь. – Он обернулся, и теперь уже поблескивающий алым кончик трости указал на гаражи. – Полчаса вытерпишь одна, не струсишь? – поинтересовался он, увлекая девочку к намеченной цели.

– Обижаешь.

– Погоди.

Он покрутил в воздухе тростью, и от дальних мусорных контейнеров прямо по воздуху понеслось нечто, закрутилось и с грохотом плюхнулось в узкий простенок между гаражами.

– Диван подан, – сообщил он, стаскивая с плеч плащ.

Элька пригляделась и поморщилась. Ящики из ближайшего продуктового. И пахнут загнившими овощами. Но защитник не расстраивался. Он укрыл их плащом, усадил поверх Элю, сам пристроился рядом, пошептал слова на шуршащем языке и вытянул вперёд ладонь.

– Я полечу вместе с этой бабочкой, – сообщил он девочке.

Эля изо всех сил смотрела на ладонь – какая бабочка? Да вот же она – ночная, коричневая, мохнатая. Такие крупные только на юге водятся, Эля в атласе читала. А южная диковинка взяла и прилетела на зов.

– Люди нас не заметят. А эльфы… Порядочные эльфы в такое время не шастают по тёмным дворам. Будет худо – ущипни меня за щёку, позови по имени. Возвращусь.

Тихонова послушно закивала. Защитник согласно улыбнулся, погладил мохнатое тельце насекомого, вновь едва различимо пошептал, подул на ночную гостью. И безвольно хлопнулся на ящики, бесчувственный, почти бездыханный.

Элька изо всех сил пыталась уловить хоть малейший след магии. Глухо. Только по чёрным волосам Валентина блуждали синие искорки, точно огни святого Эльма по мачтам обречённого корабля. Девочке стало жутко. Бабочка умчалась во тьму следить за Славиком. Вокруг ни души.

Привалившись спиной к холодной кирпичной кладке в узоре граффити, Тихонова приготовилась ждать.

По асфальтированной дорожке прошли подростки, высвечивая себе дорогу мобильными телефонами, вслед молодёжи петляющей походкой прошатался пьяница.

К гаражам пришла грязная беспризорная собачонка, когда-то давно породистая и престижная, а сейчас выброшенная на улицу за ненадобностью. Ясно, что не потерявшаяся. У потерявшихся не плещется на дне зрачков полное отсутствие веры в человеческую доброту. Она подошла к ящикам, потянула носом воздух. Так и не определила – есть ли кто живой возле гаражей, глухо тявкнула и помчалась прочь.

Эля вздохнула и, дабы отвлечься от тревог, занялась самым важным и полезным с её точки зрения делом – положила голову защитника к себе на колени и принялась заплетать тому косички, вплетая в них нитки из своего шейного платка.

Когда половина головы от высокого лба до затылка Флейтиста приобрели вполне сносный, с точки зрения юной парикмахерши вид, работу импровизированного салона красоты прервал вой – воинственный, сердитый. Скорее даже не вой – боевой клич. Девочка ахнула и привстала с ящика.

Химера над одним из подъездов выбралась из кирпичного плена, растопырила крылья, завертела по сторонам волчьей головой и, поблескивая в лунном свете, сорвалась вниз.

Ночное зрение позволяло девочке вычленить из непроглядного мрака жертву крылатой твари – женщину, судя по фигуре. Женщина отступила назад, заслонила лицо перекрещенными руками, но убегать не торопилась. По земле в разные стороны от незнакомки разбежались язычки лимонно-жёлтого пламени, замкнулись в круг.

Химера, шипя и воя, била крыльями, царапала когтями, опасно выгибала скорпионоподобный хвост, но вступить в круг не смела, лишь созывала других каменный пленниц. Те отважно кидались на огненную преграду. Но каждый раз лимонно-жёлтый огонь взвивался к небу, заставляя нападающих отступить.

Женщина отняла руки от лица, и Эльке захотелось стать невидимкой. Та самая лесная, которая охотилась на девочку! Вот эльфийка стала прозрачной, заклубилась светло-зелёным туманом, теряя былую форму. И превратилась в нечто. На землю вместо лесной опустилось поросшее листвой и шерстью подобие ягуара: с сильными длинными ногами, пышной львиной гривой, вполне кошачьей ощетинившейся мордой.

Кошечка размером с полугодовалого жеребёнка тряхнула гривой, сосчитала окружающих её врагов и в один прыжок перемахнула через них, вырываясь из круга. Лунный свет заиграл на шкуре льдистыми иглами. Удивительное создание леса не стало красоваться, бросилась в подворотню, уводя за собой погоню.

В этот момент очнулся Валентин. Бабочка, присевшая на миг на его губы, распахнула крылья, сделала прощальный круг над лицом и канула в темноту.

– Валь, тут такое… – начала было Эля.

Её спутник не пожелал ничего слушать, схватил девочку в охапку вместе с плащом и кинулся за гаражи, пинком ноги распахнул какую-то хлипкую дверцу. И возвратился прямиком в квартиру Тихоновых, в комнату Эли.

– Ты чего? – удивилась девочка, возмущённо выпутываясь из плаща.