Зачарованный книжник

Девушка быстро прозондировала мозг незнакомки и обнаружила, что та всего лишь спит.

— Грегори… — нерешительно начала Корделия и замолчала.

— Тебя удивляют мои слезы, — голос Грегори звучал тихо и безысходно. — Но кто б не стал оплакивать смерть красоты!

— Смерть? — еще один быстрый взгляд на женщину, и стало видно, как тихо вздымается ее грудь. Корделия улыбнулась с нежной снисходительностью к ошибке брата.

— Бедняжка, она не умерла: только спит, — девушка опустилась на колени и взяла его руки в свои. — Грегори, эта женщина хотела причинить тебе вред! Не смотри на внешнюю красоту — в сердце у нее коварство и злость.

Ведь это она искалечила Магнуса и пыталась убить Алена. Не сомневаюсь, что и тебя ждала та же участь!

— Я знаю, — взгляд Грегори не отрывался от спящей ведьмы. — Более того, такая попытка уже была сделана.

Однако мой ментальный щит отразил удар на нее же саму, и вот — результат. Ты говоришь: она только спит?

Что ж, видно, сыграл роль эффект рассеяния энергии.

Мы, видишь ли, были несколько заняты в тот момент.

— Подлая ведьма! — Корделия была возмущена и напугана услышанным. — Ты знаешь, что она хотела убить тебя, и все же оплакиваешь ее! Почему, Грегори?

Можно было не спрашивать: девушка и так знала ответ. Но когда она услышала слова брата, сердце ее тревожно сжалось.

— Потому что я люблю ее, — прошептал Грегори.

Слепая ярость охватила Корделию, и ей потребовалось какое-то время, чтоб справиться с нахлынувшим чувством. Она могла бы убить спящую женщину, но вряд ли это поможет брату. Более того, в такой ситуации был риск потерять его навсегда. Что же делать?

Корделия тяжело дышала, ощущая, как ее ярость испаряется, оставляя взамен лишь горечь и растерянность. Не было никаких сомнений, что эта подлая тварь бессовестно манипулировала чувствами ее брата с целью завлечь его. И она преуспела: Грегори влюбился впервые в жизни. Действительно впервые! Как же сможет он когда-нибудь полюбить вновь с таким грузом предательства за спиной? Найдутся ли у него силы для этого?

— Грегори, ты, надеюсь, не собираешься связать свою жизнь с этой женщиной?

— Нет, — голос плоский и безжизненный. — У меня был случай ознакомиться с ее намерениями, и, увы, доброй воли там обнаружилось немного. Потому, как бы страстно я ни желал ее, знаю, что в случае успеха надо мной всегда будет висеть дамоклов меч. Она снова и снова попытается убить меня. Следовательно, мне надо поставить на всем этом крест.

Слезы с удвоенной силой покатились по его щекам.

Корделия искала слова утешения, но безуспешно. В конце концов она не нашла ничего лучшего, чем сказать:

— Грегори, она желала смерти не тебе одному — нам тоже! Ртуть, Ален, даже король с королевой — все были под ударом.

— Думаешь, я не знаю? — голос по-прежнему был лишен каких-либо интонаций. — Если раньше еще можно было сомневаться, то теперь это известно наверняка.

Мне все открылось, когда паника и страх за ее жизнь толкнули меня на прогулку в ее сознание. И вот — теперь мне придется казнить ее.

— Казнить? — в ужасе запротестовала Корделия.

Ударить женщину в порядке самообороны — это можно понять, но такое! Она не могла допустить холодное и бесчувственное убийство.

— Но, Грегори, это невозможно!

— Цареубийство, пусть лишь в намерениях — серьезное преступление, — возразил безжизненный голос. — Вкупе с попыткой убить наследника престола — это уже государственная измена. Помимо того, в памяти Мораги хранятся, по меньшей мере, три убийства. И, поверь мне, их мотивом была ее собственная корысть, а не высокие цели. Женщина, которую ты видишь, — убийца, и по Закону ей полагается смерть.

— Ну, так и оставь это Закону! Существуют судьи и присяжные!

— Зачем? — Грегори наконец повернулся, и девушка увидела, что слезы высохли, а глаза превратились в кусочки льда. — Я лично — свидетель ее преступлений.

Если необходимо, это же подтвердят ее собственные воспоминания.

— Но ведь ты же любишь ее!

— Люблю, — казалось, юноша выдавил эти слова прямо из сердца. Затем голос его снова помертвел:

— Чувства не должны мешать правосудию. Мне известна истина, и я должен казнить эту женщину.

Он отвернулся к спящей ведьме.

— Лучше прекратим прения и поскорее покончим с этим. Любой другой путь противоречит логике.

Его взгляд стал неприятно жестким.

Несмотря на шок, Корделия поняла, что делает Грегори: он сконцентрировался на дыхании Мораги, постепенно замедляя его. Девушка вцепилась в руку брата и закричала:

— Да черт с ней, с логикой! Чувство — ведь тоже часть истины!

— Чувство как результат размышлений и построения логических схем? — Грегори покачал головой. — В этом нет истины. Если же избавиться от чувства, то что остается, кроме логики?

— Интуиция! — закричала Корделия. — Задние доли мозга собирают воедино множество фактов и выдают то, что мы называем мыслью и обычно подвергаем проверке нашим здравомыслием. Так вот, поверь, моя интуиция подсказывает, что ты нанесешь непоправимый вред себе, убив эту женщину! Это недопустимо, Грегори!

— Себе — значит и другим, — в глазах юноши загорелась слабая искорка надежды. — Прошу тебя, сестра!