Зачарованный терем

— Ну, у тебя и переходы! С оборотов друзей на банника, — смеясь, проговорил Елисей. — Я не знаю, но постараюсь через друзей и знакомых узнать или переселить откуда-нибудь. Может из другого мира.

— У нас домовые с Земли. Как сюда попали, не знаю.

— А почему Светозара не спросили?

— Так мы тогда не знали, что они из нашего мира, а когда узнали, Светозара уже не было.

— Так у Селиверста бы узнали.

— Они не помнят. Видимо с ними что-то страшное произошло, что память заблокировало.

— Вот вы где! — на крыше нарисовались мои «телохранители». — Решаете мировые проблемы? — спросил Ольх, присаживаясь на лежак напротив.

— А мы думали, вы уединились о высоких чувствах порассуждать, — разочарованно протянул Радим, устраиваясь рядом с Ольхом.

Елисей засмеялся, чмокнул меня в щёку.

— Я тоже так думал, что веду Анну поговорить о высоких чувствах, а она всё о вас, да о вас. О горькой судьбе вашей.

— И чем же наша судьба горька? — поинтересовался Радим.

— Гхм, — хмыкнул Елисей. — Беспокоится, что у вас третьей ипостаси нет. Хочет, чтоб вы к Граалю вместе с девушками раз в десять дней ходили.

Радим с Ольхом переглянулись.

— Я только — за! — согласился Радим.

— Мы вдвоём? — спросил Ольх.

— Нет, — ответила я. — Все вы, неразлучные друзья.

— Так не у всех нас по две ипостаси. У кого-то только по одной, — проговорил Радим.

— Значит, будут вторые, а у кого-то третьи, — заявила я. — Грааль поможет. А потом отправитесь на Озеро, кроме Ольха. Ему это ни к чему. Разве что посмотреть, что из вас получится.

— Они здесь, — сообщил кому-то, оглядываясь, Горат, выходя из башенки.

Вслед за ним появилась Лада, а за ней Брагат. Неразлучная троица. Устроились на соседнем лежаке.

— Сейчас и остальные подтянутся, — удручённо пробурчал Елисей, уткнувшись носом мне в шею.

— Участь всех многодетных родителей, — смеясь, сказала я. — Места нет уединению. Хочется поговорить о любви, а говорят о проблемах детей.

— Чьи это вы тут проблемы решаете, — смеясь, проговорила выходящая на крышу башни Таня. За ней подтянулись все остальные.

— Да ваши, ваши, — сообщил ей Елисей. — Вечная родительская головная боль, — деланно тяжко вздохнул он.

Все рассмеялись, рассаживаясь на лежаках.

— И мои тоже? — услышали мы голос, выходящего из башенки, Баграта.

Все весёлыми возгласами приветствовали его появление.

— Только я не согласен быть сыночком, разве что старшим братом, а для остальных дядюшкой.

— «Елисей, сколько лет Баграту?» — мысленно спросила я.

— «Восемьдесят. А что?».

— «Ничего. Самый раз».

— «Для чего самый раз?».

— «Не для чего, а для кого. Для Лады самый раз».

— «Ты о видении? Братья вон как её опекают и прикрывают от отца».

— «Зачем?».

— «Она ещё молода. Четыре года выжидать. И ему сейчас не до любви. Тоже время нужно, пока порядок наведёт в своей стране».

— «Но он же эмпат. Поймёт».

— «Не поймёт. Сыновья не дадут. Они её специально между собой держат, фон сбивают. Начинают всякую чепуху молоть, меж собой разговаривают. Поэтому Баграт не только мысли Лады прочитать не сможет, даже чувств её не поймёт. Он мне сам об этой их способности рассказал».

Баграт внимательно присматривался к нам, понимая, что мы ведём мысленный диалог. Но в него не вклинишься — российское бронестекло плетений не имеет, петельки не раздвинешь.

— А мне к вам можно? — раздался робкий голосок Таины.

Она выглядывала из башенки, не смея пройти без разрешения.

— Таиночка, тебе всегда можно, проходи, — разрешила я.

— Таина, подойди ко мне, — позвал её Баграт.

Таина, робко ступая, подошла к Баграту, встала перед ним, опустив голову. Баграт посадил Таину к себе на колено и поцеловал в щёку. Братья с удивлением наблюдали за его действиями. Мы тоже. У Таины на глазах заблестели слезинки.

— Друзья, — с хрипотцой в голосе, заговорил Баграт, — я хочу представить вам мою… — голос Баграта сорвался от волнения.

Все притихли. Братья напряжённо смотрели на отца.

— Гх, гх — прокашлялся Баграт. — Я хочу представить вам свою внучку, — наконец проговорил фразу до конца.

Разнёсся возглас удивления. Братья пораженно смотрели на девушку. А она, обняв деда за шею, уткнувшись ему в волосы, плакала навзрыд.

— Тихо, моя девочка, — успокаивал внучку Баграт. — Всё будет хорошо. Здесь можно уже об этом говорить. А там ни кто не узнает. Теперь ты можешь смыть с себя всю краску и показать всем, какая ты у меня красавица. И расплети эти дурацкие косички.

Таина тихонько всхлипывала, успокаиваясь и гладя деда по голове. Братья встали, подошли к отцу и обретённой племяннице, присели перед ними на корточки.

— А я всё мучился, что меня так тревожит в этой девушке? Оказывается, родная кровь, — улыбаясь, произнёс Горат.

Брагат вдруг вскочил на ноги, подхватил племянницу на руки, прижал к себе и закружил.

— Представляешь, Горат. Жили мы с тобой, жили — не тужили, и не знали, что уже четырнадцать лет, как дядюшки.

Все рассмеялись.

А Таинка, счастливо улыбаясь, сообщила братьям:

— А я знала, кто вы. Только нельзя было сознаваться.

— Баграт, это дочь Тарима? — спросил Елисей. — А он где? Что с матерью девочки?