Зачем?

Аллочка с мужем рассталась. Теперь уже навсегда. Теперь уже с двумя детьми и без влюбленного соседа рядом. И теперь она увидела все, что не хотела видеть и слышать, и поняла все, что не хотела понимать. И квартиру, и машины муж оставил себе. Прилюдно, через суд, не стесняясь.

16

– Вы давно видели Заура? – спросил Рауль.

– Давно. Но разговаривала по телефону перед отъездом.

– Папа в этот же день позвонил и сказал.

– Что?

– Встречайте.

– Мадлен меня тоже ждет?

– А ты ей не звонила?

– Нет. Еще не успела. Послезавтра поеду в Фонтенбло и зайду к ней в гости. Вообще-то я думала, что мы встретимся все вместе.

Сара и Рауль как-то замялись. Я так и не поняла, что было причиной нежелания объединить все в одну встречу. Может, Рауль недолюбливал Мадлен или наоборот. Может, семья Глаас не находила общего языка с семьей Девалье. Может, у Мадлен были сложные отношения с мужем. Какая разница. Я интуитивно позвонила сначала Саре. Почему Заур не предупредил меня? А может, он и не знает? В его присутствии – все наилучшим образом.

Общие разговоры все равно в какой-то момент переходят на более конкретные темы. И мы, конечно же, заговорили о Франсуазе и Зауре, о превратностях судьбы.

Прошло столько лет, а Сара с горечью упрекала отца за то, что решил вернуться в Советский Союз, и разрушил семью.

– Сара, мне кажется, ты не все понимаешь, твои упреки необоснованны.

– Я не упрекаю, я горюю.

Какое интересное слово “горюю” подобрала она, и какое правильное.

– Можно объясню свою точку зрения?

– Конечно.

– Ты же знаешь, что папу и маму Заура арестовали до войны?

– Знаю.

– Он надеялся, что они вернутся, что он, молодой и здоровый, поможет им. В стране, разоренной войной. Ты знаешь, что в конце сороковых годов, когда Заур еще жил с вами, в нашей стране был ужасный голод?

– Нет. Не знала.

– А что дедушка, бабушка и тетя Заура умерли от голода?

– Нет. Не знала.

– Это, Сара, на Кавказе. В цветущем краю, где кажется, растет все.

– Я там была. Нас папа возил.

– Где вы были?

– Везде.

– В каких городах?

– В Нальчике, Тбилиси, Ереване, Баку.

– Понравилось?

– Да. Но живут странно.

– В чем странность?

– Мы были там, когда еще был Союз. Одни очень богатые, другие очень бедные.

– Тебя это удивило?

– Конечно. У вас же тогда не было частной собственности.

Я промолчала. Ну, что ей сказать? Слово “воровство” на любом языке звучит отвратительно.

– Понимаешь, Сара, Заур находился далеко от своей страны, от близких, которым было так тяжело. Он мужчина, он понимал свою ответственность.

– Но ведь вез нас в разоренную страну. На что он рассчитывал?

– Наверно, много работать и вас обеспечивать.

– О чем ты? У него тогда не было образования, у мамы тоже. Кем мог работать? Низкооплачиваемым рабочим? У него не было дома.

– Был.

– Где? В кишлаке? Бабушкин?

– Сара, я все понимаю. Но когда близкие, очень близкие, самые близкие, в беде, как он должен был поступить?

– Не знаю.

– Я тоже.

– Мама всю жизнь его ждала.

– Но ведь они встретились.

– Встретились.

– Отчего так грустно?

– Понимаешь, они всю жизнь не просто любили друг друга, они были очень близкими людьми, они были очень нужны друг другу. И при этом прожили врозь.

– Извини, если это удобно.

– Все уже удобно.

– Почему мама не удержала папу в Париже?

– У вас есть такое выражение “он стал сникать”. Я правильно, понятно сказала?

– Правильно и понятно. Когда мы с ним познакомились в 1959 году, Заур уже знал себе цену. Видимо был хорошим специалистом. Но при этом столько одиночества в глазах.

– Ты помнишь?

– Помню.

– Сколько же тебе было лет?

– Четырнадцать.

– А в Париже у него глаза стали тускнеть.

– Мой папа рассказывал, что Заур не смог найти достойную работу.

– Не смог. Везде нужно сначала двигаться по лестнице карьеры. Или большие знакомства.

– А у мамы их не было?

– Были.

– ?

– Папа так и не научился прилично говорить по-французски. А тот уровень общественной лестницы предполагает очень хорошую речь.

– Не представляю, как Франсуаза с ним расставалась.

– Они рассчитывали, что, по крайней мере, два месяца в году будут вместе.

– Получилось?

– Да. Очень много лет так и было. Мама в отпуск приезжала к папе. А папа к нам.

– Я смотрю, ты его любишь.

– Очень.

– Но ведь вы не росли с ним?

– Нас так воспитала мама. Понимаешь, мама рассудила как врач.

– Как это?

– Ничем хорошим для здоровья и психического состояния папы жизнь в Париже не закончится. Но ведь у многих женщин мужья по работе надолго уезжают, и они их ждут.

– Какая умница.

– Мама была очень мудрой. Она ждала и встречала, и была счастлива.

17

Столько, сколько существует мир, женщины плачут и ждут. Ждут и плачут. Мужей и детей. Плачут от счастья, от горя, от ужаса. В надежде и в испытаниях. Плачут, плачут, плачут. Снимая собственную боль и в надежде облегчить участь любимого. Плачут всю жизнь, не зная, когда будут плакать в последний раз.

Передо мной письмо бабушки к папе.

г. Можга

08.06.42г.

Милый, дорогой сыночек Ленечка!