Зачем быть счастливой, если можно быть нормальной?

Если вы проедете по трассе М62 из Манчестера к Аккрингтону, где я росла, вам откроются Пеннинские горы, поражающие своей внезапностью и тишиной. Это немногословный ландшафт,молчаливый и упрямый. Это неброская красота.

Но как же они прекрасны.

Где-то в том промежутке, когда мне было от шести недель до шести месяцев от роду, меня забрали из Манчестера и привезли в Аккрингтон. Для меня и женщины, чьим ребенком я была, все было кончено.

Она исчезла. Исчезла и я.

Меня удочерили.

21 января 1960 года стало днем, когда Джон Уильям Уинтерсон, рабочий, и Констанция Уинтерсон, служащая, взяли ребенка, которого, как они думали, им хотелось, и привезли его домой, в Аккрингтон, графство Ланкашир, на Уотер стрит 200.

Они купили этот дом в 1947-м году за двести фунтов.

Зима сорок седьмого года выдалась в Британии самой холодной за все двадцатое столетие. Сугробы были такими высокими, что были вровень с пианино, когда родители протаскивали его сквозь дверь.

1947-й – война закончилась, мой отец демобилизовался из армии, и изо всех сил старался зарабатывать на жизнь, а его жена в этом году выбросила свое обручальное кольцо в сточную канаву и отказалась иметь с ним сексуальные отношения.

Я не знаю, и никогда не узнаю, действительно ли у нее не могло быть детей или она просто не пожелала проходить через все сложности деторождения.

Я знаю, что оба они немного выпивали, и оба курили перед тем, как обрести Иисуса. И я не думаю, что моя мама в те дни страдала от депрессии. После палаточного крестового похода они оба стали евангельскими христианами-пятидесятниками, совместно отказались от алкоголя (за исключением вишневой наливки на Новый год), а отец еще сменил свои сигареты "Вудбайнз" на мятные конфетки "Поло". Мама продолжала курить – она говорила, что сигареты помогают ей не растолстеть. При этом предполагалось, что ее курение – это секрет, и она носила в сумочке освежитель воздуха, а всем говорила, что это средство от мух.

Как будто никто не задумается, что довольно странно таскать в сумочке средство от мух.

Она была истово убеждена, что Господь ниспошлет ей дитя, и я так полагаю, что если появление ребенка обеспечивает Бог, то секс можно было смело вычеркнуть из списка дел. Я не знаю, как к этому относился отец. Миссис Уинтерсон всегда говорила: "Он не чета другим мужчинам..."

Каждую пятницу он отдавал ей конверт с зарплатой, а она давала ему сдачу, которой как раз должно было хватить на три пачки мятных конфеток.

"Это его единственное удовольствие..." – говорила она.

Бедный папа.

Когда он еще раз женился – в свои семьдесят два – его новая жена, Лилиан, которая была на десять лет моложе, чем он, и имела весьма бурное прошлое, сказала мне, что спать с ним – это все равно что спать с раскаленной докрасна кочергой.

До тех пор, пока мне не исполнилось два, я орала. И это было очевидным свидетельством того, что я была одержима дьяволом. О детской психологии в Аккрингтоне слыхом не слыхивали, и вопреки важным научным работам Винникотта, Боулби и Балинта о привязанности, а также травме от ранней сепарации с объектом любви, коим является мать, кричащий ребенок считался не малышом с разбитым сердцем, а отродьем дьявола.

[Дональд Винникотт, Джон Боулби, Майкл Балинт – известные психиатры/психоаналитики, авторы трудов по детской психологии, в частности, по особенностям материнско–младенческих взаимоотношений]

И это наделило меня странной силой, но и уязвимостью тоже. Думаю, мои новые родители меня боялись.

Дети вообще пугающие создания – настоящие тираны, чье единственное королевство заключается в их собственном теле. У моей новой матери была масса проблем с телом – с ее собственным, с отцовским, с их телами вместе, и с моим. Она прикрывала свое тело плотью, набирая вес, и кутала одеждой; подавляла его желания внушающей ужас смесью никотина и Иисуса, пичкала его слабительными, от которых ее тошнило, водила его к врачам, которые пользовали ее тело клизмами и диагнозами о расхождении костей таза. Она свела желания своего тела к наипростейшему удобству и минимуму прикосновений – и внезапно, не от плоти своей, безо всякой подготовки она заполучила сущность, которая была сплошным телом.

Отрыгивающую, брызгающуюся, разбрасывающую какашки сущность, буквально взорвавшую дом грубыми проявлениями жизни.

Ей было тридцать семь, когда появилась я, а отцу было сорок. В наши дни это обычное дело, но в шестидесятые, когда люди женились рано и обзаводились детьми лет в двадцать, это нормальным не было. К этому времени они с отцом были женаты уже пятнадцать лет.