Зачем я бегу…

   Мы-то дурачились, а вот некоторые зрители приняли все за «чистую монету» и один из недоверчивых, а многие были уже под хмельком, вышел на маты и замахал мне руками – давай, мол, со мной.. И отказываться мне было уже неудобно… Мужичок был русский и с меня ростом, коренастый и здорово мускулистый и, когда мы обхватили друг друга за плечи, я сразу почувствовал его «железные объятия». У меня был единственный выход – поймать его на прием. Как в шахматах ловят новичков на «детский мат», так я решил поймать своего соперника на «Щуку» – прошел ему в ноги и обхватил за них. Оказавшись надо мной, мой кузнец (так сказал кто-то из зрителей) обхватил меня сверху за туловище, а я, прижав его за руку двумя своими и выставив ногу, перевернулся на спину. Мой соперник оказался внизу, на спине, на лопатках… Туше! Он стоял ошеломленный и никак не мог поверить в столь быстрый проигрыш. Он стал жестами показывать мне, что давай, мол, еще раз, но я замахал руками, достаточно, мол, и мы мирно разошлись.

   А вечером в клубе были танцы. Молодежь пришла принаряженная и мне стыдно даже стало за наши с Иваном противоэнцефалитные костюмы (энцефалитки) и резиновые сапоги с завернутыми ботфортами (болотники) на этом вечере. А «выходной» одежды у нас не было. Какой-то русский мужчина (инженер или начальник) из руководства сидел за ударными и ему достаточно было даже простого мальчика, который пиликал как мог на аккордеоне, так здорово он выводил мелодию и создавал впечатление целого квартета. Мы с Иваном сидели за кулисами и просто смотрели на танцующих. Я тогда впервые почувствовал, как много могут и как важны ударные.

   Но вернемся… нет, не к медведям… к лошадям! Боле-мене подготовив лошадей, мы вызвали самолет, заказав на всякий случай еще мешок овса. Наш конюх показал свою полную некомпетентность с лошадьми, он даже боялся их, и мы отказались от его услуг. А Иван передал Николаеву, что на лошадях вообще невозможно работать, настолько они не приспособлены ни под вьюк, ни под седло. И Николаев отказался от лошадей. Так что мы вяли его конюха и шесть боле-мене приличных лошадей – три под вьюки и три под седло.