Зачем я ему?

— Приехали, — останавливается около большого дома. Оказывается, последние пять минут мы ехали не по поселку, а по личным владениям Ледневых. Трехэтажный особняк с колоннами, тут даже статуи есть. А рядом, сбоку от входа, большой красивый пруд. Наверное, с рыбками.

— Это вы здесь с Даней?

— Здесь! Это дом моего детства, отец давно его построил, я совсем маленьким был. Тогда все так строили, напоказ. Сейчас везде хайтек, много стекла, плоские крыши. Но папа очень любит этот дом и отказывается покупать другой.

Мы уже внутри. Дом кажется еще больше, чем снаружи. Кругом дорогая мебель, здесь много картин на стенах. Тут все кричит о роскоши, вычурной, неприкрытой. Все не так, как у Никиты. Странно, Вероника всегда производила впечатление очень утонченной женщины.

— После того как мама уехала, отец все переставил по своему усмотрению. Нам сюда.

В большой гостиной — тут, наверное, балы можно устраивать — всего два человека. Дмитрий Александрович сидит в кресле, он сразу заметил нас, встал, отсалютовав нам бокалом.

— А вот и дети пришли, Вероника.

Она еще красивее, чем на фото и видео. Отворачивается от окна, в которое смотрела до нашего прихода, делает несколько шагов. У нее очень располагающая доброжелательная улыбка. Ей, наверное, все улыбаются в ответ. Она смотрит на сына с такой любовью, что мне даже завидно немного. А потом переводит внимание на меня. И тут улыбка гаснет, взгляд такой же, как и у ее мужа в «Метрополе». Словно пытается прожечь. Идет ко мне так, будто уже никого нет рядом.

— Не может быть! Ника?!

Глава 31

Оборачиваюсь назад. Какая Ника? Тут еще кто-то есть? Да нет, только мы с Никитой и его родители. Он тоже выглядит удивленным, но все же не так, как я.

— Мам, это Варвара, моя девушка.

Меня пугает ее взгляд, на всякий случай становлюсь поближе к Никите. Что тут происходит? Она хочет дотронуться до моего лица, но, видя испуг, сдерживается. Снова улыбается, пытается прийти в себя, но я вижу, что она в шоке.

— Ника, Ника, — подает голос Дмитрий Александрович. — Твоя мать правильно говорит. Бабка не могла смириться, как Нина дочку назвала, вот и поменяла имя. От меня, видимо, прятала.

Что? Что он говорит? Какая бабка? Нина? Он знал мою маму?!

— Ты не ошибся, сынок, вы знали друг друга в детстве. Как увидел вас вместе…

И тут он рассмеялся, да таким громким издевательским смехом. Смотрю на Никиту, он знал? Что именно он знал? Но он тоже стоит растерянный…

— Как же ты на нее похожа! — я не заметила, как Вероника снова подошла ко мне. С какой-то патологической жадностью всматривается в мое лицо. — А нос у тебя Колькин, — смеется, а на глазах слезы.

Она не в себе? Чуть отхожу назад.

— Вы знали моих родителей? — спрашиваю, а в голове столько вопросов. — Что вообще тут происходит, Никита?

Но он молчит: смотрит то на мать, то на отца.

— Ты не помнишь этот дом, Ника? Извини, не могу тебя по-другому называть. Я ведь достроил его уже после твоего рождения. Нина привозила тебя сюда несколько раз — он помрачнел. — Ты у нас была, когда…

— Когда — что? — Это какой-то розыгрыш. Бред! Не может быть.

— Авария, идиотская авария… — ему трудно говорить. Делает еще несколько глотков. — Откуда тебе помнить, совсем крохой была, а вот Никита не забыл, да, сын?

Он молчит, а я по-прежнему не понимаю, что он не забыл. Что он знал, а мне не сказал?

— Забыл. Фотографию ее родителей увидел и вспомнил… Что-то вспомнил.

— Я была здесь? В этом доме? Ты знал? — поворачиваюсь к Никите. — Поэтому ты со мной, да?!

Конечно, не могла я ему понравиться просто так, что-то должно было быть, какая-то причина… И похоже, вот она. Он ничего не говорит, просто притягивает меня к себе. А мне хочется вырваться из его объятий, я вообще хочу уйти отсюда.

— Твои родители были моими друзьями, лучшими и самыми близкими. Нина назвала тебя в мою честь. Но твоей бабушке это, конечно, не понравилось, — Вероника успокоилась, смотрит на меня уже не так жадно, но в ее взгляде появилась боль.

— Лучшими друзьями? — не верю, чтобы эта роскошная женщина водила дружбу с такими обычными людьми, как мои родители.

— Твоя бабушка называла нас «тремя мушкетерами» — твою маму, меня и Кольку.

Стою в ступоре, даже не чувствую руки Никиты на себе. Это какая-то другая реальность, этого не может быть. Бабушка никогда не рассказывала. Вообще ничего и никогда о маминых подругах. О том, что она дружила с известной на всю страну моделью. Невозможно. Меня обманывают. Высвобождаюсь из рук Никиты, он на удивление легко отпускает, словно ждал этого.

— Идем, Ника, то есть Варя, да… А Никите с папой поговорить надо. У тебя, наверное, много вопросов?

Берет меня за руку и уводит куда-то вглубь дома. Тут так легко потеряться. Неужели я бывала здесь? Поднимаемся на второй этаж.

— Сюда, заходи.

Я стою в светлой комнате, все оформлено в пастельных тонах. Нет никакой вычурности, которая так присуща этому дому. Здесь идеальный порядок, сразу видно, что все на своих местах, примерно так же, как и у Никиты. Ник… Он знал, не просто так заметил меня, выбрал. Все снова оказалось ложью? Я ничего не понимаю!