Зачем их звать обратно с небес?

Энн родилась и выросла в Нью-Йорке, училась на адвоката в Колумбии, провела один отпуск во Франции, а другой – в Японии, но больше отпусков не брала, потому что не хотела транжирить время и деньги. Kроме того – адвокатская практика не дает никакой возможности отдыхать: так получается, что на одного человека работы приходится слишком много, а на двоих – слишком мало.

В свою очередь, Фрост рассказал о том, как мальчиком проводил каникулы на дедушкиной ферме в Висконсине. Не на ферме, конечно, ферм уже не существовало, там было что-то вроде кемпинга, куда отправляются на лето.

– Теперь там уже не отдохнешь, – вздохнул он. – Kогда дед с бабушкой умерли, поместье продали крупной компании, занимающейся недвижимостью, а деньги обратили в акции Нетленного Центра. Несколько лет назад я был по делам в Чикаго и заехал взглянуть. Это на запад, дорога идет по отвесному берегу в сторону Бриджпорта – есть такой небольшой городок. Ну вот, постройки еще сохранились, но все заброшено, одичало…

– Странно, – тихо промолвила Энн, – что нет больше ферм. Земля приходит в запустение. Вам не кажется, что правительству следовало бы поддержать фермеров? Многим бы это дало работу.

– Мне тоже жаль, – покачал головой Фрост. – В фермах есть что-то прочное. Без них народ словно утрачивает опору. Хотя, конечно, не было никакого смысла сохранять их в прежнем виде. У нас теперь мощные конверторы, которые обеспечат всех, даже когда начнутся оживления. Фермерам бы новых людей не прокормить. Ну, а что касается занятости…

– Да, знаю, – кивнула она. – Все должно быть наготове. Ряды новостроек, миллионы квартир и все пустые. Не только у нас, во всем мире. Когда я была в Японии, видела целые города из незаселенных зданий.

– Все это понадобится, – заметил Фрост. – Почти сто миллиардов замороженных, прибавьте сюда живых – половину от этого количества.

– Где мы их всех разместим? – пожала плечами она. – Я слышала, что…

– В небоскребах, хотя бы. Здание Нетленного Центра лишь чуть более мили в высоту. Его и строили как экспериментальное – посмотреть, может ли такая махина вообще стоять. Оказалось, может. Сначала была небольшая осадка, но все обошлось. Повсюду такие здания не построишь – все зависит от почвы. Но инженеры утверждают, что если зарыться поглубже, то…

– Вы имеете в виду – жить под землей?

– Ну да, и там тоже. Закопаться настолько, чтобы достичь хорошей основы для фундамента, а оттуда строить вверх. Так в один дом можно будет поместить несколько миллионов человек.

– Но есть же предел.

– Конечно, – согласился Фрост. – Через несколько столетий все равно не останется ни одной свободной квартиры.

– И тогда начнутся перемещения во времени?

– Да. Мы рассчитываем на это.

– И вам удалось?..

– Нет, но мы уже близки.

– А бессмертие?

– Десять лет, – отчеканил Фрост. – В крайнем случае – двадцать.

– Но Дэн, – осторожно осведомилась она. – Разумно ли держать людей замороженными, пока мы не обретем бессмертие? Мы умеем лечить рак, знаем, как восстанавливать сердце и омолаживать стариков. Оживления могли начаться сто лет назад, но мы лишь продолжаем складывать тела. Мы говорим: «Какая разница, пусть поспят немного дольше. Им же все равно». Может, пора разбудить их – дать им новую жизнь – вот ведь удивятся?

– Не знаю, – рассмеялся Фрост, – не стану спорить. И так слишком много слов было сказано по этому поводу впустую. Но что изменится, если мы начнем?

– Но вы представьте, миллиарды умерших – сколько времени это отнимет! Каждого надо подвергнуть обработке…

– Да, я знаю. Но готовы тысячи специалистов по оживлению, готовы консультанты.

– Но время!..

– Да, времени потребуется много. Проще, конечно, было поступить так, как вначале и планировалось. Однако вмешалась Служба социальной защиты. И они правы, ждать – единственный честный способ, ведь мы не можем назначать цену за оживление. Все это сильно усложняет дело, и не исключена возможность экономического хаоса.

– Это необходимо уладить, – вздохнула она. – Необходимо… Как вы сказали – единственный честный способ. Да, нельзя давать бессмертие лишь тем, кто в состоянии за него заплатить.

– Но подумайте об Индии, – грустно произнес Фрост. – Подумайте об Африке, о Китае. Люди до сих пор не в состоянии прокормить себя, выручают лишь международные программы помощи. У них нет ни гроша, чтобы отложить. И они придут в мир, в котором будут жить ничуть не лучше, чем теперь. Они опять столкнутся с голодом, снова встанут в очередь за благотворительной похлебкой. Бессмертие – это все, что предоставит им программа социальной защиты.

– Все равно лучше, чем смерть, – возразила она.

– Конечно, – согласился Фрост.

Она взглянула на часы.

– Жаль, мне пора идти. В самом деле – пора, давно уже. Не помню, когда получала такое удовольствие от вечера.

– Я бы хотел, чтобы вы задержались еще ненадолго.

Она покачала головой и встала из-за стола.

– Я вообще не собиралась задерживаться, но рада, что все так обернулось.

– Может быть, в другой раз? – осторожно предложил Фрост. – Я позвоню вам?

– Это было бы мило с вашей стороны, – улыбнулась она.

– Я вас провожу.