Зачем их звать обратно с небес?

Нога была покрыта черными и красными пятнами. Вздувшаяся кожа глянцево блестела, из нескольких открытых ран сочился гной.

– Он давно в таком состоянии?

– Не знаю. Я нашел его днем.

– Вы его тащили в гору? В такую грозу?

– А что оставалось? Не бросать же его там.

– Чем тут поможешь… – вздохнула она. – Только помыть. Покормить. Устроить поудобнее.

– Лекарств, конечно, нет?

– В десяти милях отсюда спасательная станция. А у меня – машина. Kогда гроза прекратится, отвезем его туда. Сейчас нельзя – дорога плохая, можем застрять. А оттуда они отправят его на вертолете в Чикаго.

Она повернулась и пошла на кухню.

– Я разведу огонь, – сказала она. – Вскипячу воду. Вы его отмойте пока немного. Постараемся что-нибудь в него влить.

– Он говорил о каком-то нефрите, – пробормотал Фрост. – Будто мертвеца тащил… Шел и думал, что он замерз, но нет, жив.

– Да, плохо умирать в такую погоду, – согласилась она. – И в таком месте. Спасатели бы не сумели добраться вовремя.

– Это точно.

– Вы шли именно сюда? Вы знали, куда шли?

– Kогда-то, очень давно, я жил здесь. Я не знал, что дом занят.

– Простите, я осмелилась… Мне показалось, что никто не будет против.

– Да нет, что вы…

– Похоже, вам самому надо поесть, – поняла она, взглянув на Фроста. – Да и отдых не помешает.

– Простите, мэм, – Фрост отступил на шаг. – Должен вас предупредить. Я – изгнанник. Мне с вами говорить не положено, и никто…

Она отмахнулась от его слов.

– Я знаю, что это значит. Не надо объяснять.

– Я не объясняю. Я только хочу, чтобы все было ясно. Здесь плохой свет, и вы могли не заметить отметин. Борода закрывает самые заметные. Я побуду здесь, помогу вам с этим человеком и уйду. Не хочу навлечь на вас неприятности.

– Молодой человек, – поморщилась она. – Какое мне дело, что вы изгнаны. Да вряд ли в этой глуши вообще кому-то есть до этого дело.

– Но я не хочу…

– Послушайте, раз уж вы изгнаны, то что вас заставило возиться с ним?

– Я не мог его оставить. Я не мог дать ему умереть там…

– Могли, – усмехнулась она. – Вы изгнаны, и это – не ваша забота.

– Но, мэм…

– Где-то я вас раньше видела, – медленно произнесла она. – Только без бороды. Я подумала об этом сразу, когда увидена вас на свету, но…

– Вряд ли, мэм… Впрочем, меня зовут Дэниэл Фрост, и…

– Дэниэл Фрост из Нетленного Центра?

– Да, но…

– Радио. У меня тут приемник, и я слушаю новости. Они сказали, что вы исчезли. Сказали, что разразился какой-то скандал. Но то, что вас изгнали, об этом – ни слова. Да, теперь я вспомнила, где видела вас – на новогоднем балу, год назад.

– То есть?

– Ну да. В Центре, в Нью-Йорке. Вы могли меня не запомнить, нас не представили. Я работаю в отделе исследований Времени.

– О Боже! – вскричал Фрост. Он наконец догадался, кто эта женщина. Это о ней Б.Д. говорил, что она пропала и ее необходимо найти.

– Я рада, что встретилась с вами, Дэниэл Фрост. Меня зовут Мона Kэмпбел.

33.

Энн Харрисон поняла, что опять выбрала дорогу, ведущую в тупик, но поделать ничего не могла, оставалось ехать вперед, пока не удастся развернуться. Тогда – назад до развилки и снова пытать счастье.

Когда-то давно все дороги были пронумерованы и снабжены указателями, а на любой станции обслуживания имелись карты. Теперь же многие указатели исчезли, а станции обслуживания пропали вовсе. К чему они при таких машинах?

Ничего не оставалось, как тыкаться наобум, чтобы попасть, наконец, на дорогу, ведущую более-менее в нужном направлении. Ошибаться, петлять, возвращаться, теряя уйму времени и никогда не зная, где находишься.

Иногда попадались люди, которых можно было расспросить, редко – небольшие городки, которые можно было опознать, во всех остальных случаях оставалось ехать наугад.

День был теплый, и буйная поросль сжимала дорогу с обеих сторон, превращая ее в туннель, где даже с открытыми окнами нечем дышать.

Дорога сделалась еще уже и теперь смахивала на траншею. Справа круто возвышалась гора, густо поросшая деревьями и подлеском, серые валуны, покрытые лишаями мха, высовывались из травы. Слева же почва резко уходила под уклон и, точно так же, была усеяна валунами и утыкана деревьями.

Энн решила так: если через пять минут она не найдет места, чтобы развернуться, то вернется к развилке задним ходом. Это, конечно, медленно и рискованно – слишком узка колея, поэтому ей хотелось надеяться, что все обойдется.

Но деревья все ниже склонялись к дороге и скребли ветвями по машине.

Гнездо она увидена слишком поздно и сразу не сообразила, что это такое. Kакой-то серый мяч, похожий на комок выгоревшей на солнце оберточной бумаги, свешивался с ветвей прямо перед лобовым стеклом. Он скользнул по стеклу, обогнул его, ветка спружинила, и комок влетел внутрь машины, ударился о сиденье и взорвался с жужжащим воем.

Тут только она поняла, что это – осиное гнездо.

Осы облепили лицо, запутались в волосах. Энн закричала и стала размахивать руками, чтобы их отогнать. Машина накренилась и соскочила с дороги. Врезалась в дерево, отскочила, ударилась о валун, опять дернулась вперед и нелепо замерла почти в вертикальном положении, застряв между двумя деревьями.