Зачем их звать обратно с небес?

– Kонверт, – закричала она. – Чэпмэн был единственный, кто знал…

– С этим все в порядке. Конверт у нас. Мы за ним наблюдали. Таксист отвез его на почту…

– Да, письмо было там, – кивнула она. – Я попросила его абонировать ящик под вымышленным именем, дала ему конверт, он отправил его сам себе и оставил лежать в ящике. Так, чтобы я не знала, где именно хранится письмо.

– Таксист был из наших, – пояснил Саттон. – Мы внимательно следили за Чэпмэном. Он казался больным, когда садился в машину.

– Бедный Фрэнклин, – вздохнула она.

– Он умер мгновенно. Никогда не знаешь…

– Но у него нет второй жизни…

– Знаете, его вторая жизнь куда лучше, чем та, которую сочинил Нетленный Центр…

34.

Фрост сидел на крыльце и глядел на долину. Начинающиеся сумерки окутывали реку, низинную темную землю; над изломанной кромкой леса косо летела стая ворон, отправляясь куда-то на ночлег. На другой стороне реки тонкой светлой лентой между покатых холмов извивалась старая дорога.

Ниже по склону стоял сарай, стропила подгнили, крыша проваливалась. Рядом с сараем громоздилось какое-то сельскохозяйственное оборудование. На дальнем краю коричневато-желтого поля мелькнула тень то ли собаки, то ли койота.

Kогда-то, вспоминал Фрост, лужайка перед домом была подстрижена, и повсюду красовались ухоженные цветочные клумбы. Изгородь регулярно красили и чинили, а теперь вся краска облезла, да и половина реек сгнила. Ворота главного въезда покосились, створка висела на одной петле.

Машина Моны Кэмпбел стояла, утопая в высокой траве, полностью скрывшей колеса, вытянувшейся почти до окон.

Машина тут неуместна, подумал Фрост. Человек бросил эту землю, и земле надо дать время прийти в себя после долгого рабства у человека.

Позади него мягко скрипнула дверь, Мона Кэмпбел вышла на крыльцо и села рядом.

– Приятный вид, – сказала она. – Вы не находите?

Фрост кивнул.

– Думаю, вам есть что вспомнить о днях, проведенных здесь.

– Да, конечно, – вздохнул Фрост. – Но это было так давно.

– Не так уж и давно, – возразила она. – Всего-то лет двадцать или того меньше.

– Здесь пусто. Одиноко. Все не так, как раньше. Но я не удивлен. Так и думал.

– Но вы пришли сюда. Вы искали здесь защиту.

– Что-то толкало меня сюда, что-то заставило поступить так. Не знаю, что, но – так было.

Они посидели минуту в молчании, он увидел, как ее руки свободно и спокойно лежат на коленях – руки, уже покрытые морщинами, но все еще сильные и ловкие. Когда-то, подумал Фрост, эти руки были красивы, даже и теперь они еще не потеряли своей красоты.

– Мистер Фрост, – спросила она, глядя мимо него. – Вы ведь не убивали того человека из ресторана?

– Нет. Конечно, нет.

– Так я и думала. Зачем вам убивать – разве только из-за отметин на вашем лице. А вам не приходило в голову, что вы можете восстановиться в правах, если сдадите меня властям?

– Да, – кивнул Фрост. – Приходило…

– И что же?

– Ничего. Когда загнан в угол, то думаешь обо всем подряд, даже о том, что не имеет к тебе никакого отношения. Да и что толку…

– Почему же? – удивилась она. – Могу предположить, что они были бы рады.

В каком-то сумрачном овраге расходился козодой. Они сидели на ступеньках и слушали.

– Завтра, – неожиданно прервал молчание Фрост, – я уйду. У вас и так хватает неприятностей. В конце концов, я отдохнул, отъелся, пора и в дорогу. Вам бы тоже впору трогаться. В убежищах не стоит засиживаться.

– Зачем? – удивилась она. – Опасности никакой. Они не знают, где я, да и откуда им узнать?

– Но вы повезете Хиклина на спасательную станцию.

– Ночью. Они даже не взглянут на меня. Скажу, что проезжала мимо и нашла его возле дороги.

– Но он может заговорить.

– Ну так и что?! Вспомните, он почти все время бредил. Какие-то горы нефрита…

– Так вы не вернетесь в Центр? Никогда?

– Нет.

– Что же вы станете делать?

– Не знаю, – вздохнула она. – Но обратно я не собираюсь. Возвращаться туда, это какой-то абсурд. Там, понимаете, фантазии, сплошные фантазии. А когда вы столкнулись с реальной жизнью, когда, просыпаясь на рассвете, видите эту землю, туман…

Одна повернула к нему голову и внимательно посмотрела.

– Вы меня не понимаете, не так ли?

Он покачал головой.

– Может быть, мы живем дурно. Думаю, это мы уже осознаем. Но все мы живем ради второй жизни, вот что важно, и в это я верю. Может быть, у нас получается плохо. Следующие поколения научатся жить умнее. Что же, мы живем, как можем.

– И после всего, что стряслось с вами, после изгнания, после того, как вас ложно обвинили, даже после того, как вас изобразили убийцей, вы еще верите в Нетленный Центр?

– Но это дело рук нескольких людей. Отсюда не следует, что ошибочны принципы, на которых построен Центр. Для меня ничего не изменилось, я готов и сегодня подписаться под ними.

– Я должна заставить вас понять, – медленно произнесла она. – Не знаю, почему для меня это важно, но я должна сделать так, чтобы вы поняли.