Зачем коту копыта?

– А я не люблю непрофессионализм в работе, тем более в нашей. Ведь речь идет и о наших шкурах! Один раз мы уже лопухнулись – взяли деньги, причем немалые, и провалились! Повтора быть не должно! Иначе у нас не просто отнимут денежки, но и самих уберут.

Говоривший наклонился над связанным телом и замер, то есть буквально окаменел. Груня за это время успела несколько раз поморгать ресницами и два раза вздохнуть, унимая рвотный рефлекс. И тут мужчина взорвался:

– Ты кого притащил, идиот?!

– Что значит – кого? Кого заказали – директора гостиницы, – ответил напарник. И уже не так уверенно добавил: – Того, которого и первый раз заказывали.

– Мужик-то другой! Ты что творишь? Второй прокол! Это немыслимо!

– Как другой?! Да нет же, он!

– Присмотрись, кретин! – Мужчина перешел было на неизвестный Груне язык, но потом спохватился: – И что теперь делать?

Подельник, совершивший эту ошибку, на некоторое время выпал в аут, то есть растерялся. Потом принялся оправдываться:

– Дева Мария… Там темно было совсем. И все пьяные, как свиньи, лежали. Один он стоял, курил, с кем-то по телефону говорил по-венгерски. Ну, а я же знаю, что все приезжие – русские, венгерского не знают. Высокий, брюнет, я и решил, что это Вилли…

– Олух! Очки себе купи, прежде чем на такое задание идти! Мозгов совсем нет! – Преступник наклонился над телом, пошарил по его карманам, достал какую-то книжицу и вдруг взревел: – Твою мать!

– Что? Местный кто-то? – еще больше занервничал проштрафившийся.

– Гарольд, ты конченый психопат! Это же комиссар местного отделения полиции!

– Нет!

– Да, дурака кусок! И что теперь делать?!

– Давай выпустим его, – не очень уверенно предложил преступник, так сильно опростоволосившийся.

– С ума сошел?! Он же нас видит и слышит! Нас сразу же найдут и арестуют! Его нельзя оставлять в живых!

– Ты предлагаешь убить комиссара?! Да это ты с ума сошел! Только не полицейского! На наши поиски поднимется вся полиция, и нам точно не уйти, расстреляют на месте!

– Это ты виноват, идиот! Короче, так. Отпустить его мы не можем. Остается убрать. И утопить тело, чтобы его не нашли. Или не сразу нашли, чтобы у нас было время унести ноги за границу.

– Вообще-то ты прав, – сдался напарник.

– Но! Вина твоя, значит, тебе его и убивать.

– Это же «вышка». Он ведь не просто полицейский, а – комиссар… – обреченно пробормотал второй киллер. Однако тут же добавил: – Хорошо, я все сделаю.

– А я не хочу даже присутствовать.

– Напарник, называется…

– Извини, тут уж каждый за себя. Косяк-то твой! Значит, так. Я сейчас уйду на десять минут, а когда вернусь – чтобы все было закончено, – сказал, как отрезал, преступник и вышел.

Аграфена стиснула себе виски. То, что она понимала, ввергало ее в шок. А ясно ей было одно: надо спасать комиссара, причем в короткие десять минут, пока отсутствует второй преступник. Иного варианта у нее не было, потому что этот остался здесь, чтобы убить. А ей как-то не хотелось стать свидетелем убийства и ничем при этом не помочь жертве.

Мужчина между тем подтащил Дебрена к ящикам, за которыми пряталась художница, прислонил к ним и проговорил:

– Ну, извини, друг, перепутал я. А в тюрьму что-то совсем не хочется. Сейчас я тебя ножичком по горлу, и все. Долго мучиться не будешь, обещаю. Не наш ты заказ. Прости, так вышло…

Груня, сама не понимая, что делает, выползла из-за коробки и встала на ноги. Она возвышалась над связанным полицейским с перепуганными насмерть глазами и склонившимся над ним преступником. В руке последнего блеснуло стальное лезвие.

И в то же мгновение Аграфена что есть силы стукнула убийцу молотком по голове, всем телом ощущая передавшуюся ей энергию дзен из его расколовшегося черепа. Наверное, по фэн-шуй это было не очень хорошо. Молоток выпал у нее из рук, так же как и нож из рук киллера. А потом тот рухнул сам.

– Извините, – прошептала она и скрылась за коробками, чтобы в очередной раз очистить желудок.

Комиссар усиленно что-то мычал. Груня отдышалась – хоть какой-то свет вернулся ей в глаза – и вернулась. На поверженного преступника художница старалась не смотреть, но ощущала его присутствие каждой клеткой своего дрожащего тела. Аграфена прямиком подошла к комиссару, взяла валявшийся нож и трясущимися руками принялась резать веревки, стягивающие тело Дебрена. А тот все мычал, периодически срываясь чуть ли не на визг, когда она задевала кожу.

– Да тише вы! – с неприязнью посмотрела на него Груша. – Сейчас второй вернется, а у меня второго молотка нет. Ножом, вот ей-богу, никого резать не буду, не мое это совсем…

Нанеся телу Дебрена небольшие повреждения, художница освободила его от веревок, затем с деловым видом посмотрела на часы.

– Уходить надо!

Комиссар наконец-то смог снять скотч со своего рта и шумно вдохнул.

– Ну ты даешь! С ума сойти… Я уже попрощался с жизнью, и тут ты с молотком. Р-раз… Просто и красиво. Один раз всего. Бах – и занавес.

– А надо было несколько? – забеспокоилась Аграфена, скашивая глаза на бездыханное тело киллера. – Мне показалось, что у него голова треснула. Если что, ты сам давай…