Зачем мы говорим. История речи от неандертальцев до искусственного интеллекта

Представьте, что вы с коллегами попали на однодневный выездной семинар и получили задание совместно написать на флипчарте стихотворение. Стихотворение должно быть основано на сообщении, размещенном в блоге. Каждый из коллег специализируется на конкретном задании. Один может определять в тексте блога нужные для вдохновения ключевые слова, отыскивать слова, имеющие множество ассоциаций и, следовательно, подходящие для создания поэтического текста. Другой будет оценивать настроение блога, определяя, что преобладает: гнев, страх или радость. Кто-то работает с тезаурусом, выписывает на самоклеящиеся листочки возможные синонимы и антонимы к ключевым словам и прикрепляет их на флипчарт. Еще один коллега получает задание найти слова, вызывающие эмоции, отражающие настроение исходного текста. Далее весь этот общий котел идей передается другим участникам, которые создают фрагменты стихотворения. Они могут придумывать метафоры, оксюмороны или риторические вопросы, затем записывать их на других листочках. Кого-то из коллег просят их критически оценить и выбрать лучшие: например, проверить, попадают ли строки в нужный стихотворный размер. Так постепенно возникает стихотворение.

Алгоритмы Джоанны копируют этот процесс, но все задания выполняются программным обеспечением. Вот пример того, что получается. Это стихотворение возникло из следующего блога:

Помню, что меня бесконечно занимали похождения моих игрушек! Иногда они снова и снова умирали ужасной насильственной смертью, в другие дни они путешествовали в космос или обсуждали мои уроки плавания и то, что мне совершенно необходимо разрешить плавать в тот конец бассейна, где глубоко, особенно учитывая мое превосходное умение плавать по-собачьи ^{391}.

Выбранная компьютером тема была «тот конец бассейна, где глубоко» (deep end), а эмоция — «гнев» (anger). Вот такое получилось стихотворение:

I knew the undisrupted end
I was like the various end
As deep as a transformation
O end the left extremity
Objective undisrupted end
I hated the choleric end
O end the dead extremity

Я знал непрекращающийся конец

Я был как разноцветный конец
Глубокий как преобразованье
О, кончи же оставшуюся опасность
Объективный непрекращающийся конец
Я ненавидел этот раздражительный конец
О, прекрати мертвую опасность

Когда Джоанна и Бипин попросили своих сотрудников и знакомых высказаться по поводу подобных стихотворений, большинство информантов оценили эти произведения не очень высоко. Это едва ли удивляет, поскольку компьютер не умеет правильно определять значимость имеющихся строк. На самом деле, если подобные стихотворения и получатся содержательными, это будет просто счастливой случайностью. Но поэзия — это такая форма искусства, смысл которой находится в голове читателя. Насколько оценка вами этого стихотворения зависела от вашего знания о том, что оно написано компьютером? Некоторую ясность в этом вопросе мы можем получить, обратившись к исследованиям, проведенным на материале музыкальных произведений.

В научной статье, опубликованной в 2008 году, Николаус Стейнбейс и Стефан Келш из Института по когнитивным наукам и исследованиям мозга Общества Макса Планка в Лейпциге описали исследование, в котором изучались реакции мозга человека на музыку с использованием фМРТ-сканера ^{392}. Участники слушали музыку композиторов XX века — Арнольда Шенберга и Антона Веберна. Иногда исследователи делали вид, что автором произведения является компьютер, а в другое время слушателям сообщали, что музыку сочинил человек. Использовалась атональная музыка, потому что слушатели могли по наивности принять кажущиеся бессвязными ноты за произведение компьютера. Когда слушатели были убеждены, что музыка написана человеком, повышенная активность наблюдалась в тех отделах мозга, которые участвуют в прогнозировании того, что, возможно, думают другие. Эти результаты вместе с данными опроса, проведенного после окончания сканирования, показали, что в тех случаях, когда слушатели полагали, что автором музыки был человек, они пытались угадать намерения композитора. Но атональная музыка — это особая сфера, и было бы интересно расширить исследование и провести эксперимент на материале массовой музыки, особенно электронной, в которой множество синтетических звуков и электронных эффектов.