Зачем мы спим

Испытуемые, выспавшиеся между двумя этапами эксперимента, сообщили о значительном снижении уровня эмоционального переживания при повторном просмотре изображений. Кроме того, результаты МРТ-сканов показали существенное снижение реактивности миндалины — эмоционального центра мозга, отвечающего за многие поведенческие функции. Более того, после сна было отмечено повторное подключение префронтальной коры мозга, которая несколько снижала тонус эмоциональных реакций. Те же, кто бодрствовал между двумя этапами эксперимента, не показали снижения эмоциональной реактивности. При повторном просмотре их эмоциональные реакции были столь же, если не больше, сильными и негативными.

Поскольку между двумя проверочными этапами мы записывали показатели сна испытуемых, мы смогли ответить на следующий вопрос: есть ли что-то в типе или качестве сна, что бы говорило о том, насколько он способствует снижению пережитого эмоционального напряжения на следующий день?

Как предполагала теория, именно сновидения в фазе быстрого сна — и специфические паттерны нейронной активности, которые показывали снижение выработки веществ, имеющих отношение к стрессу, — определяли успех ночной терапии у разных людей. Следовательно, не время само по себе лечило раны, а именно время, проведенное во сне со сновидениями, обеспечивало эмоциональное выздоровление. Спать — значит исцелять.

Сон, и особенно быстрый сон, совершенно необходим человеку, чтобы залечить эмоциональные раны. Но нужны ли сами сновидения и конкретно сновидения о произошедших событиях, чтобы обезопасить наш разум от когтей болезненной тревожности и психогенной депрессии? Именно на этот вопрос попыталась ответить доктор Розалинд Картрайт, работающая в чикагском Университете Раша.

Картрайт, которая в исследовании сновидений, по моему мнению, такой же первопроходец, как и Фрейд, решила изучить содержание снов у пациентов с симптомами депрессии, проявившимися после серьезных эмоциональных переживаний — разводов или тяжелых разрывов отношений. Она начинала собирать рассказы своих пациентов как раз в период их высшего эмоционального напряжения, тщательно анализируя все, что было сказано о сновидениях, и отмечая малейшие совпадения с реальными жизненными ситуациями. Затем, иной раз спустя год, Картрайт снова обследовала своих пациентов, чтобы определить, ушла ли вызванная эмоциональной травмой депрессия или же человек остался в тревожном состоянии.

В серии публикаций, которые я до сих пор перечитываю с восхищением, Картрайт поведала публике, что только те пациенты, которые видели сны о происходящих событиях, смогли через год полностью избавиться от стресса и выздороветь, причем дополнительное исследование показало полное отсутствие каких-либо признаков депрессии. Те пациенты, в чьих снах не отражались мучительные переживания, не смогли отрешиться от печального события и остались в депрессивном состоянии.

Исследования Картрайт показали, что для избавления от нашего эмоционального прошлого недостаточно быстрого сна с какими угодно сновидениями. Ее пациентам помогал лишь быстрый сон со сновидениями, напрямую связанными с реальными психологическими травмами. Только такие сновидения могли обеспечить клиническую ремиссию и позволить больным, перевернув драматическую страницу травмирующего прошлого, двигаться в новое эмоциональное будущее.

Работы Картрайт подтвердили нашу теорию ночной биологической терапии, но потребовалась случайная встреча на конференции в одну холодную субботу в Сиэтле, прежде чем мои собственные теоретические изыскания и лабораторные исследования перешли в область клинической практики и помогли нивелировать деструктивное состояние посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Пациенты с ПТСР — это в основном участники военных действий, которые пытаются восстановиться после полученных психических травм. Их порой изводят навязчивые воспоминания и постоянно повторяющиеся ночные кошмары. Я задался вопросом, а не сломался ли у людей, страдающих от ПТСР, тот самый лечебный механизм быстрого сна, который помогает здоровым людям справляться с травматическими воспоминаниями.

Человек, побывавший в зоне боевых действий, услышав на улице хлопок глушителя автомобиля, может заново пережить весь внутренний травматический опыт. Подобные факты подсказали мне, что сон не смог удалить из памяти засевшие там травматические воспоминания. Пациенты с диагнозом ПТСР часто говорят о том, что не могут преодолеть этот травматический опыт, потому что к ним постоянно возвращаются воспоминания о пережитом, а с ними и пережитые во время стресса эмоции, которые намертво засели в мозге.