Зачем тебе алиби…

— Потеряла, дурак! — Тут она на самом деле разрыдалась, и это было так сладко, так необходимо ей в эту минуту, что она не стала слушать уговоров испуганного Саши, который просил объяснить, в чем дело. Она только и смогла, что повторить:

— Приезжай, скорее.. Ты мне нужен!

Он обещал подъехать в течение часа, и она еще долго плакала, сидя в кресле, упершись подбородком в поднятые колени, обняв себя за ноги. Так хорошо ей не плакалось с детства. Все напряжение, вся долго таимая ложь, вся растерянность — все вылилось на ее щеки двумя горячими потоками. В конце концов лицо защипало от соли, глаза опухли, но на душе стало посветлее. «И это глупо… — сказала себе Анжелика, поднимаясь и идя в ванную. — Глупо, ведь все стало еще ужасней.. Но не обвинят ведь меня! Алиби, боже мой… У меня было хорошее алиби, этот недоносок все испортил!» Она знала, кого имеет в виду, и это был не Саша. Только сейчас до нее дошла вся опасность положения, в которое попала их троица. «Конечно, нельзя ожидать, что убийца позаботится о нашем алиби… — Она плескала себе в лицо ледяной водой. — Все рухнуло, а я почему-то думала, что его убили, как планировали мы — где-то после полуночи… Ах, на кой черт мне теперь три свидетеля, да еще тот мужик за столом в казино, с которым я пыталась познакомиться, чтобы иметь еще одного! Теперь мне нужен хотя бы один, хотя бы один свидетель, что я ушла из дома в девять! Что я действительно гуляла! Господи! Но его же нет!»

Саша явился, вник в обстановку с первых же ее слов и встревоженно спросил:

— А Юрка что?

— Что Юрка… — проворчала она. — Его мамаша меня не видела. А он в институте.

— Можно с ним поговорить. — Саша закурил, напился минеральной воды. Разговор происходил на кухне. — Даже если не видел тебя, может сказать, что видел, да еще не в девять, а пораньше.

— Господи, да хотя бы ровно в девять! — вздохнула она. — Если он им соврет, кто-нибудь может его поймать на этом, тогда вообще я буду очень подозрительна.

— Да кто его поймает?

— Какая-нибудь бабка во дворе. Вдруг меня правда кто-то видел, когда я уходила?

— Что — бабки по часам засекали, когда ты вышла? — усмехнулся он. — Да и дворик у вас не то чтобы многолюдный.

— Скамеечек перед подъездами нет, это раз, и холодно еще бабкам гулять, — кивнула Анжелика. — Может, меня правда кто-то видел, но следователь сказал, что никого не опрашивали.

— Черт-те что, так свидетели все забудут! Обязаны были сразу опросить.

— Мало ли, что они обязаны. Так ты поговоришь с Юрой? Он же твой старый друг… Мне нужен хоть кто-то…

— Да поговорю, не бойся… — Он задумался, переспросил:

— Так что ты сказала — у него в ране была малахитовая крошка?

Анжелика кивнула, отошла к окну, стала смотреть во двор. На подсохшем асфальте девочка рисовала классики — розовыми и зелеными мелками.

Рисовала она криво, неумело, но зато с огромным наслаждением. Девочка выпрямилась, оглядела свою работу, достала из кармана курточки биту, бросила ее в первый квадрат. Прыгнула, толкнула биту кроссовкой, бита вылетела из пределов квадрата и унеслась прямиком в лужу. Девочка сбегала за ней, достала, обтерла ладонью и повторила попытку. Вышло еще хуже — бита осталась на месте, а девочка упала на колено. Анжелика вскрикнула, словно расшиблась сама, Саша так и подскочил:

— Что?!

— Девчонка упала… — Она задернула штору, повернулась к нему с виноватой улыбкой:

— Я тоже не умею в классики играть.

— Рехнулась?! — разозлился он. — Я с тобой о деле разговариваю, а ты пялишься в окно! Они уверены, что убил его кто-то знакомый?

— Нет… — удивилась она. — С чего ты взял? Я ничего такого не говорила…

— Ты сказала, что следователю показалась подозрительной подставка для часов. Действительно, если разобраться, откуда убийца мог знать, что подставка отдирается?

— — Ах, ну случайно отодрал… — рассеянно ответила она.

— Проснись! Это важно! Ты что — не поняла — следователь под тебя копает!

— Под меня?! — Сердце у нее так и ухнуло.

— — Конечно! Алиби — это дело второе. А подставка подозрительна. Сама подумай — человек идет на дело, хочет убить. Он что — решает найти подходящий тяжелый предмет в квартире жертвы?! Он возьмет с собой что-нибудь, приготовит заранее. Это же ясно! Значит — этот человек знал, что есть у Игоря в комнате такая подходящая штука — подставка, и знал, что ее от часов отделить — раз плюнуть.

Она неуверенно кивнула, соглашаясь, потом робко спросила:

— Да я тут при чем?

— Но ты про часы знала!

— А кто не знал?!

— Никто не знал, — убил ее Саша. — Я, например, понятия не имел, что она не привинчена. А ты с нее сто раз пыль стирала, кому знать, как не тебе.

И вообще, что-то тут подозрительно. Зачем он его уложил подставкой? Нелепо как-то…

— Следователь сказал — может, все вышло случайно… — вставила она.

— Так и выглядит. Шел без обдуманного намерения убить, пришел, поссорились, случайно обнаружил, что подставка отделяется… Нет, черт, тут натяжка. Если бы он Игоря часами оглушил, было бы нормально — под руку попались. А тут он под часы залез и взял подставку…