Зачем убивать дворецкого?

– Проблема была в том, – продолжила она, – что Доусон запросил просто непомерную сумму, и мы не могли заплатить ему такие деньги, по крайней мере до тех пор, пока не вступим в права наследства. Получался замкнутый круг. Но в конце концов мы все же пришли к компромиссу и договорились с Доусоном о встрече. Думаю, дворецкий согласился лишь потому, что боялся: если он будет упираться и дальше, у него могут возникнуть неприятности с полицией. Доусон должен был встретиться с Марком в свой выходной на Паттингли-роуд и отдать ему свою половинку завещания – для нас все лучше, чем ничего. А взамен Марк вручил бы ему долговую расписку на пять тысяч фунтов.

– Погодите минутку, мисс! Так ваш брат был на месте преступления, когда с дворецким расправились? – осведомился сержант.

– Вы не при исполнении, Губбинс, – напомнил ему Эмберли. – Теперь перейдем к обсуждению моего нечестивого поведения. Помните, как я сказал вам, что далеко не уверен, что нахожусь на вашей стороне?

– Помню, сэр. – Сержант округлил от удивления глаза.

– Я сообщил вам, что обнаружил тело убитого мужчины в салоне автомобиля «остин-семь» на Паттингли-роуд. Но умолчал о том, что на дороге рядом с этой машиной видел мисс Ширли Браун.

– Получается, вы утаили от полиции ценные сведения, так, мистер Эмберли? – печально произнес Губбинс.

– Именно так. Но, если б я все рассказал, Фрейзер бы наверняка повесил Ширли за убийство. Теперь вы понимаете, почему меня так заинтересовало это в общем-то скучное преступление. Доусон был жив, когда ты нашла его, верно, Ширли?

– Едва дышал. Он узнал меня. Он не привез свою половинку завещания. Не знаю почему. Возможно, потому, что хотел выжать из нас больше денег. Однако он все же успел сказать мне, где она находится.

– То есть вы хотите сказать, сэр, – вставил сержант, – что знали о завещании и обо всем остальном с самого начала и не удосужились рассказать нам?

– Ничего подобного. Тогда еще я ничего не знал. Но заинтересовался. Единственное, что я знал: убийство совершено с целью ограбления. А когда я выяснил, кто такой этот Доусон, понял, что вряд ли у него были при себе деньги, к тому же и из особняка ничего ценного не пропало. Стало ясно: возможно, у дворецкого имелся какой-то документ. Я познакомился с Бэзилом Фонтейном. Произошло это при моем первом визите в особняк, и я сразу же заподозрил Коллинза. Слишком уж он старался подслушать, что я говорю. Какая между ним и Фонтейном существовала связь, я понятия не имел. Но что-то все-таки связывало этих двоих, в чем я был просто уверен. Фонтейн знал, что камердинер постоянно подслушивает под дверью, но не хотел, чтобы кто-нибудь об этом догадался. Имелся еще один момент: алиби Коллинза основывалось лишь на слове Фонтейна. И я стал осторожно наводить справки о Бэзиле Фонтейне. Но еще до того как я начал связывать его с убийством дворецкого, не кто иной, как вы, тетя Мэрион, заметили, что вам не нравится этот человек. А я всегда прислушивался к вашему мнению, поскольку знал, что вы наделены потрясающей интуицией. А от Энтони я узнал о любви Фонтейна к морю. Помнишь, ты описывал мне его бунгало в Литтлхейвене, упомянул также и о том, что у него имеется мощная моторная лодка, на которой можно переплыть Английский канал? Тогда я не придал этому особого значения. Информация пригодилась позже. Ты также рассказал, как он просил тебя остаться в особняке, движимый, по твоему мнению, страхом. Фонтейн вроде бы не хотел остаться в одиночестве. Действительно, присутствие в доме гостей служило для него определенной защитой. Пока вы с Джоан находились там, Коллинз был вынужден соблюдать осторожность. Фонтейн начал его бояться. Он знал, что Коллинз убил Доусона, но не осмеливался выдать его полиции – из страха, что слуга проболтается о настоящем завещании. Фонтейн же считал, что наследство принадлежит ему по праву. А тот факт, что он не предпринял тогда попытки устранить Коллинза, по моему глубокому убеждению, был продиктован его болезненным восприятием трупов, ничуть, заметьте, не наигранным. Если помнишь, Энтони, Джоан упомянула об этом во время первой моей с ней встречи. Сама мысль о мертвом теле была ему невыносима, пусть даже речь шла о щенке. После слушаний вы, сержант, рассказали мне о деньгах Доусона. Это обстоятельство не давало вам покоя. Вы не могли найти ему сколько-нибудь убедительного объяснения. Именно тогда мне и пришла в голову мысль, что Доусон мог шантажировать Фонтейна. Но какое отношение ко всему этому имела Ширли, я понятия не имел, пока в особняке не состоялся бал-маскарад. Ты пришла на бал без приглашения, в костюме итальянской крестьянки.

– Бог мой, так это была ты?! – воскликнула Фелисити. – Мы с Джоан просто головы сломали, пытаясь понять, кто бы это мог быть. Ведь к двенадцати, когда все стали срывать маски, ты уже успела ускользнуть. О, как это романтично, как загадочно и волнующе!