Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек

– Не люблю бросать тень на кого бы то ни было. Знаю только, что манжета у него была в крови, и Бэзил обратил на это внимание. А мистер Гест, явно нервничая, сказал нам, что порезал запястье, открывая жестянку с табаком. Однако категорически отказался показать порез, хотя Фэй и я хотели взглянуть. Резко так одернул рукав. Я тогда не придала этому значения, но когда миссис Твининг пришла с окровавленной перчаткой – это было так ужасно, мне стало дурно! – невольно призадумалась. Я знала, что мистер Гест без ума от Фэй, а сэр Артур, конечно, обращался с ней очень дурно, унижал при людях и тому подобное… думаю, вам все же следует знать об этом, потому что если у кого и была причина убивать сэра Артура, то у Геста либо у Джеффри, а не у Бэзила. – Она умолкла, продолжая теребить платок, затем добавила: – Заметьте, я не утверждаю, что это он, потому что убийство вполне мог совершить Джеффри. Никогда не забуду, как он повел себя, когда врач сказал ему, что его отец убит. Меня нелегко потрясти, но тут мне стало не по себе. Из гостиной Джеффри вышел с абсолютно диким видом – лицо его было отталкивающим, мертвенно-бледным; горящие глаза смотрели как-то странно – и он расхохотался! Честное слово! Это было просто ужасно; я перепугалась и даже выразила свое недоумение. – Она взглянула на Хардинга и приготовилась встать. – Конечно, не следовало мне говорить об этом, только я знаю, что никто больше не скажет, а на мой взгляд, несправедливо, что все они защищают друг друга, когда несчастный сэр Артур убит таким образом. Хотите спросить меня о чем-то еще?

– Нет, это все, благодарю вас, – ответил Хардинг, вставая.

– И нам с Бэзилом можно ехать домой? Торчать здесь очень неловко, потом я совсем изнервничалась и совершенно не могу спать.

– Вы уедете при первой же возможности, – пообещал Хардинг и проводил ее до двери.

Когда Камилла ушла, сержант сурово сказал, что она показалась ему очень гадкой. По его мнению, улики против Бэзила Холлидея были вескими. И ему хотелось знать, что думает по этому поводу инспектор.

Хардинг отвечал уклончиво.

– Дело в том, – сказал он, – что все они лгут. Леди Биллингтон-Смит старается убедить меня, будто ее отношения с мужем были не столь уж плохи; юный Джеффри – что его отчаяние вызвано поведением мисс де Сильва, а отец здесь ни при чем; Холлидей защищает жену, которая, несомненно, вытягивала у генерала этот чек; сама она пытается бросить подозрение на всех, кроме себя и мужа! – Он в раздумье полистал бумаги на столе. – Теперь, наверное, поговорю со старшей горничной, проверю показания миссис Холлидей. Будьте добры, позвоните.

Через несколько минут в комнату прошествовала строгая накрахмаленная Пекхем и с чопорным, неприступным видом встала у стола. Да, она прекрасно помнит, что происходило вчера утром. Она упаковывала вещи миссис Холлидей, когда та пришла снять шляпу.

– Она вас отослала? – спросил Хардинг.

Суровые черты старшей горничной тронула презрительная гримаса.

– Надеюсь, я знаю свое место, сэр. Я тут же вышла сама.

– Вы спустились вниз?

– Нет, сэр. Зашла в кладовку напротив – подождать, когда миссис Холлидей удалится.

– Входил ли кто-нибудь в комнату, когда она была там?

– Насколько мне известно, сэр, нет.

– А что стали делать вы, когда она вышла?

– Вернулась и продолжала заниматься упаковкой вещей, пока не вошел мистер Холлидей.

– Когда это было?

– Точно не могу сказать, сэр. Минут через пять; возможно, поменьше.

– И вы опять вышли?

– Конечно, сэр.

– Долго он находился в комнате?

– В первый раз минуты две, не больше.

– Стало быть, он потом вернулся?

– Да, сэр; когда я уходила из комнаты.

– Заметили ли вы в нем что-нибудь необычное – признаки беспокойства, например?

– Мое положение не позволяет мне разглядывать гостей, сэр, но мне показалось, что мистер Холлидей слегка расстроен. Он так грубо прошел мимо меня, совсем не по-джентльменски, зашел в ванную и с силой захлопнул дверь.

– Спасибо. Еще один вопрос. Кажется, вы говорили вчера суперинтенданту, что в то утро мистер Биллингтон-Смит сидел почти полчаса на лестничной площадке, дожидаясь, когда мисс де Сильва впустит его к себе в комнату. Вам не показалось, что он чем-то расстроен?

– Я не обратила на мистера Джеффри ни малейшего внимания, сэр. Занималась своей работой, не то что некоторые, которые тратят время, пялясь на господ, а потом плетут о них разную чушь.

Заглянув в красочные показания Джоан Доусон, Хардинг хмыкнул и спросил:

– Когда вы входили в комнату мистера Джеффри, то он… э… «держался руками за голову и выглядел так, будто хотел покончить с собой»?

Пекхем хмыкнула.

– Вот этого не могу сказать, сэр. Я его не разглядывала.

– Спасибо, у меня все. Попросите, пожалуйста, дворецкого, чтобы он прислал сюда мистера Геста.

Когда она вышла, сержант покачал головой.

– От нее мы услышали полную правду, сэр. Мистер Холлидей вам солгал. Он не разговаривал с женой. Если хотите знать мое мнение, сэр, мистер Холлидей все время догадывался, какую игру ведет его супруга, и нашел чек, когда она ушла на веранду. Это нехорошо, сэр; очень нехорошо.

Хардинг взял показания Стивена.