Зачем учить математику

– Да ничего. Всё ок.

– Да ладно, колись. Психологичка принесла твой букет на сеанс и кинула его тебе в рожу?

– Хуже.

– Она рассказала родителям?

– Нет. Она отменила сеанс.

– Ой, ё-мое, Дэн. Наверно, заболела просто. Мало ли что. Ты посмотри, какой мир вокруг!

Из школы вышли Серёгин и Рыбенко.

– В банки? – спросил Серёгин.

– Дэн не хочет, – ответил Тихонов.

– Парни, – жалобно скривив лицо, простонал Рыбенко, – я тоже не могу.

– А что такое?

– Да учебник с рабочей тетрадью надо купить, мне родители деньги давали, я потратил. Ещё вчера спрашивали, купил ли, я сказал да, в школе забыл. У вас есть взаймы деньги? Очень надо! Завтра верну.

– И сколько? – спросил Серёгин.

– Эх, – вздохнул тот, глядя в глаза Денисову, – четыреста пятьдесят!

Знал он, да и все знали, что у Денисова деньги водятся, иначе бы не подошёл.

– У меня есть пятьдесят, – предложил Тихонов.

– У меня сотка, – сказал Серёгин. – Вернёшь две.

– А у меня триста найдется, – сказал Денисов. – И можешь не возвращать.

– Точно! – воскликнул Серёгин. – Можешь никому из нас не возвращать. Отдашь натурой.

– Как так? – с подозрением спросил Рыбенко.

– А так. За каждые пятьдесят рублей мы тебе бьём пендель. Всего девять штук. Каждый из нас по три.

Рыбенко задумался. Он поглядел по сторонам, почесал шею, взвесил «за» и «против» и сказал:

– Ладно, согласен!

– Ты что, дурак? – искренне удивился Денисов.

– А что! Что такого! – вспылил Серёгин. – Настоящий деловой подход!

– Давайте, бейте! – сказал Рыбенко, поворачиваясь.

– Ты это, наклонись!

Рыбенко наклонился.

– Кто первый? – спросил Серёгин. – Давайте на камень ножницы бумага?

Они скинулись – сначала выпало Тихонову, потом Денисову, последнему Серёгину.

Тихонов отработал кое-как – первый смазал и попал в бедро, второй в спину, третий совсем слабо, Рыбенко даже не покачнулся. Следующим бил Денисов. Он ударил всего один раз, но заставил громаду Рыбенко основательно содрогнуться. Наступила очередь Серёгина.

– Держись, Рыба, – сказал он. – Ничего личного, только бизнес.

И с первого же замаха влепил такой сокрушительный пендель, что Рыбенко повалился на землю. Было ясно, что тут он пожалел о своём согласии. Но делать нечего, сделка заключена. Он встал, и во второй раз выстоял чудом. Третьим ударом Серёгин снова свалил его.

Поднявшись, Рыбенко потёр отбитое место и печально сказал:

– Я теперь наверно неделю сидеть не смогу.

– Зато заработал! Парни, к расчёту!

Друзья отдали ему деньги.

– Ты ток не надейся, Рыба, что у тебя теперь постоянный доход и после школы работать не надо будет. Тебе сегодня просто крупно повезло.

– Да уж, – мрачно кивнул Рыбенко. – Повезло. Ладно, пока.

И он, прихрамывая, пошёл за книгами.

Мастер поцелуев

Серёгин принёс бутылку портвейна, и пригласил Тихонова с Денисовым её распить. Пошли в соседний подъезд – там был всегда сломан замок. С ними увязалась Дуня Субботина.

Было в этом что-то особенное – пить в непосредственной близости от школы. Прямо за стеной находился кабинет директора. А они в метре-двух распивают алкогольные напитки, курят. Это обстоятельство пьянило сильнее портвейна. Тихонов прислонился к стене лбом и думал о том, что сейчас делает Юлия Фёдоровна. Вдруг она тоже подошла сейчас к стене и точно так к ней у неё встала?

К нему подошла Субботина, она была чуть охмелевшей.

– А это правда? – спросила она с загадочной улыбкой.

– Что?

– Что ты отлично целуешься?

– Ты это чего вдруг?

Он испугался, что она намерена поцеловать его. При Серёгине! Что делать? Бежать? Ей ведь не скажешь «нет»…

– Мне Катька рассказывала.

– Ммм, – удивлённо протянул Тихонов. Дело в том, что с Гришиной они ни разу не целовались. Он так и не решился это сделать, более того, он вообще ни разу в жизни не целовался.

– Да, это правда, – подумав, ответил он.

Не доверяй тайны девочкам

Сизиф наказан богами: обречён закатывать свой камень в гору вечно. То есть катит, и катит, а когда закатил, камень падает обратно. И всё начинается сначала. Не так ли и люди наказаны ходить в школу снова и снова? А потом передать эстафету: жениться, завести детей и отдать их в школу… И умереть.

Как-то его любимая тётя выразила так своё отношение к тому, что от него пахло сигаретами: «Ну вот, началось! Теперь осталось жениться и деградировать!»

– Бррр, – сказал Тихонов и поёжился.

Было холодно – второй день шли дожди. Весна временно сдала позиции. Не улице почти никого, редкие прохожие, точно мокрые воробьи, и тихие машины плывут по руслам дорог.

Он вышел на середину дороги. Неплохо бы вот так стоять-стоять, и потихоньку растаять под дождём, а потом влиться в ручей и убежать вместе с ним куда-нибудь в реку, а из реки в море, а из моря в океан. И волны, волны, волны, целая вечность пройдёт, не заметишь.

– С дороги, придурок!

– Сам придурок, – вяло ответил Тихонов проехавшему водителю.

– Привет!

Это была Гришина. Она улыбнулась ему и побежала дальше, держа над головой пакет.

Тихонов в растерянности посмотрел ей вслед. Почему она не задержалась, чтобы пойти в школу вместе с ним?

Неприятное подозрение тяжким грузом легло ему на сердце.