Зачем учить математику

– Иди сюда, – повелительно сказала она.

Он развернулся и, глядя себе под ноги, сделал по направлению к ней два робких шага.

– Ты совершенно не умеешь целоваться, – она встала и сняла очки. – Сейчас я тебе покажу, как.

Наверху прояснилось. Там, где ещё недавно чернели тучи, теперь сияло, играло и пело чистое голубое небо. Сырые улицы обогрело горячее солнце, и на мокрых тротуарах стремительно росли сухие проплешины.

Так и Тихонов совершенно высох. Но не от солнца.

– Лёша, – удивил ты меня. – Ты как будто заглянул в мои мечты.

– Юлия Фёдоровна, я и не подозревал, что вам нравлюсь. Как-то вы со мной не очень дружелюбно обращались.

– Слушай, давай уж теперь без Юлии Фёдоровны… Зови меня просто Юля, в конце концов, у нас разница не такая уж, лет десять всего. Только не при всех, конечно!

Она звонко засмеялась. И добавила серьёзно:

– Ну а как, скажи, я должна была себя вести? Пригласить тебя на свидание после урока?

– Я бы согласился!

– Не сомневаюсь. Ладно, давай, шагай, а то ко мне прийти могут.

Она поправила блузку, юбку, и села за стол.

– Юлия Фёдоровна, можно последний вопрос?

– Опять эта Фёдоровна… Чувствую себя старухой с тобой. Ну, давай.

– А чем я вам нравлюсь?

– Ты умный. Необычный. Привлекательный… Да сам знаешь. Наверняка все девочки в школе от тебя без ума.

Тихонов покраснел от удовольствия.

– Мы ещё увидимся? Ну, в смысле…

Он смутился.

Она улыбнулась, он тоже.

– Алексей, как там вас по отчеству, обязательно. Должна заметить, вам следует ещё многому научиться. Пока же, не обижайся, но и этот предмет был на троечку.

– Эх, ну по всем предметам у меня в этом году тройбаны…

Тихонов вышел из кабинета, смеясь. На подоконнике напротив, как раз там, где было написано «Сука», сидела Гришина. Она смотрела на него круглыми от удивления глазами.

– Тихонов, ты это с кем в кабинете директора так сейчас ржал? С Юлией Фёдоровной?

– Ну а с кем ещё?

– И давно у вас с ней такая дружба?

– К сожалению, недавно. Минут десять всего.

Она слезла с подоконника.

– Лёш, я хотела с тобой поговорить…

Тихонов поднял руку, как бы призывая её к молчанию.

– Катя, не надо ничего говорить. Да и не о чем нам разговаривать. Тебе Титяев больше подходит, он непосредственный и веселый. А я псих с тиками.

В актовом зале гремела музыка. Там танцевали. Кавалеры приглашали дам и кружились пары в ослепительных огнях тысяч свечей, декольте сверкали бриллиантами, мелькали гордые осанки, напомаженные усы… Конечно, ничего это не было. Танцевали там, в основном, современные танцы и в полутьме. Что хорошего в современных танцах – их умеет танцевать всякий, если есть хотя бы чувство ритма. Выходишь и дергаешься под музыку. У Тихонова чувства ритма (и музыкального слуха) не было. Тем не менее, он всё равно однажды удостоился похвалы от девочек:

– Лёша, ты так классно танцуешь!

А всё дело в том, что в тот раз он был в жопу пьяный.

В старые времена такое бы не прокатило. Танцы танцевали сложные. И или ты умеешь, или, как Белинский, сидишь в уголке и конфузишься.

Правда, если честно, современные танцы тоже не для дураков. Серёгин, например, занимался ими профессионально, и сразу было видно, что не просто так под музыку трясётся, а с умом.

– Тихон!

– Чё?

Его толкал в локоть Стаханов. Они – он, Стаханов и Васильков – сидели в пустом классе истории на втором этаже.

– Ты о чём задумался-то? Я спрашиваю, портвейн будешь?

– Не, Стэхан. Я бросил.

– Ну ты даёшь! Тогда сигаретой угости.

– Нет сигарет, Стэхан.

Стаханов подозрительно сощурился.

– Тоже, что ли бросил?

– Да, так и есть. Больше не курю.

– Оно и правильно, – подумав, кивнул Стаханов. – Я тоже собираюсь бросать… Боксу мешает. Ладно, пойду поищу, с кем бутылку раздавить. Тебе, Васильков, я так понимаю, не предлагать?

Васильков солидно помотал головой.

Стаханов вышел, спрятав бутылку под пиджак.

– Слышь, Васильков… – позвал Тихонов.

– Чего?

– Давай что ли дружить? Ты парень-то на самом деле нормальный. Извини, что я с этими гопниками на тебя наезжал… Знаешь, как бывает, стадный инстинкт, как все…

– Понимаю, – серьёзно кивнул Васильков.

– Ну так что, дружить будем? Я не настаиваю…

– Будем, – сказал Васильков.

– Ну отлично! – обрадовался Тихонов. – А то знаешь, Денисов уехал, и я теперь без друзей остался.

– Знаю. Денисов хороший. Кстати, у меня через неделю день рождения. Приходи. Бабушка с дедушкой стол накрывают.

– А почему не родители?

– Я с бабушкой и дедушкой живу, – хмуро сказал Васильков.

– Не вопрос! Спасибо за приглашение, приду. Я вообще, кстати, дружу с бабушками.

Тихонов посмотрел в окно. Наступил вечер, в домах зажигались окна.

– Васильков, а тебе какие книги нравятся?

– Разные. Фэнтези люблю. Но и классику тоже: Гоголя, Достоевского, Толстого… Из зарубежных Дефо, Свифта…

– Всё, хватит, – прервал его Тихонов. – Вижу, ты свой человек! А Гомера любишь?

– Да, «Илиаду».

И вдруг он прочитал с выражением:

– Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал: многие души могучие славных героев низринул в мрачный Аид…