Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо?

Застряв на середине лаза и завернувшись буквой «зю», я отцепляла волосы от веток и ворчала:

— Не, я, конечно, понимаю… в этом многослойном великолепии дамочки яркие цветочки напоминают. Ага. И мужики шмелями вокруг вьются. Тычинки-пестики. Безусловно, для мужиков в высшей степени удобно — в таком количестве юбок от них быстро не сбежишь. Упрощает себе мужской пол жизнь…

Все, пролезла. Свобода! Лишь только я оказалась снаружи, то отряхнулась от налипших травинок и стала озираться по сторонам, куда попала.

Как же я люблю настоящий лес! Для меня он живой, разумный, любящий и понимающий. Детская память избирательна, в ней остается все самое светлое. Мое детство прошло под Казанью, на маленькой узловой железнодорожной станции под названием «Юдино». В воспоминаниях детства главенствовал лес, начинавшийся практически через дорогу от дома, где жили дедушка и бабушка. Все самые яркие впечатления того периода относятся к лесу. Проводя там немало времени вместе с дедушкой, я научилась понимать лес, такой многоликий и всегда необыкновенный. У меня захватывало дух от красоты белоствольной березовой рощи. Я вдыхала звенящий воздух соснового бора, наслаждалась бодрящим хвойным запахом ельника. Грибной горьковато-лиственный аромат почвы под теплым летним дождем не променяю ни на одни духи!

Лес не отвергнул меня и повзрослевшую. Я приходила к нему со своими бедами, проблемами и горестями, делилась ими и всегда находила понимание и облегчение. Пролетело много лет, но потребность побыть наедине с природой осталась и по сей день.

Поблуждав между хвойными деревьями, я забрела на узкую тропинку, ведущую к роднику. Хрустальный струящийся волосок нашел себе пристанище между корнями могучего дерева. Присев рядом и погрузив ладони в кристально чистую и обжигающе холодную воду, я слушала ее мелодичное журчание и очищалась душой. Чуть позднее, обхватив колени заледеневшими руками, поведала природе о приключившемся несчастье, с криком, жалобами и слезами выплескивая из себя боль и горечь. Лес принял меня и помог, подарив спокойствие и безмятежность, пусть недолгие, но столь драгоценные и необходимые сейчас.

Внезапно за моей спиной раздалось фырканье. От неожиданности я подскочила и обернулась. Обалдеть! Вот это лошадка! Ой, простите… конь. Я подобных красавцев в жизни не видела. Другой вопрос, где я могла их лицезреть… На Земле кони стали скорее экзотикой, чем обыденными домашними любимцами. В самом деле, в техногенном социуме редко кто может позволить себе содержать лошадь. Только конезаводчики или очень богатые люди. Правда и то, что в местах проката животные выглядят жалкими и заморенными, напрочь лишенными радости бытия.

Не то что этот красавец! Мощный, сильный. Свободный как ветер. Шкура черная, прямо переливается, мускулы под ней ходуном ходят. Стройные сильные ноги, изящно выгнутая шея с грациозной головой. Огромные черные глаза опушены густыми длинными ресницами. Грива и хвост необычного сверкающего цвета — белоснежно-серебряные. У меня зуд в пальцах пошел, так приспичило эту красоту потрогать.

Что ему предложить, чтобы подпустил? Эврика! Яблоки! Я вообразила корзину, наполненную душистыми, сочными красными яблоками, и, проворонив момент ее возникновения, чуть не выронила.

Взяв яблоко и вытянув руку, я продвигалась робкими черепашьими шажками. Животное наблюдало за моими телодвижениями с безмятежным интересом, явно не собираясь срываться с места и убегать. Напротив, его, похоже, забавляла моя неуклюжая попытка подружиться. Конь спокойно стоял на месте, насмешливо разглядывая подбирающуюся бочком двуногую. В конце концов мне надоело. Плюнув на осторожность, открыто спросила:

— Хочешь?

Зверь сделал шаг навстречу, обнюхал яблоко и милостиво взял его с ладони, скользнув по ней мягкими теплыми губами. Схрупав фрукт, конь переступил ногами и вопросительно воззрился на меня. Я рискнула закрепить отношения:

— Понравилось? Дать еще? Можно я тебя потрогаю?

Жеребец склонил голову набок, словно обдумывая просьбу, фыркнул и… кивнул. Обалдеть! Складывалось впечатление о его феноменальной разумности. Впрочем, абсолютно не обладая никакими знаниями о местной флоре и фауне, утверждать, так ли это, я не могла. Время пролетело незаметно. Я увлеклась поглаживанием теплой бархатистой шкуры и расчесыванием гребнем прядей мягкой шелковистой гривы. Слопав яблоки, конь положил голову мне на плечо и довольно жмурился, потираясь храпом и невольно напоминая большого сытого кота. Оторвавшись от увлекательного занятия и обнаружив, что солнце начало клониться к горизонту, я принялась прощаться:

— Мне, к сожалению, пора уходить. Ты не будешь возражать, если приду еще завтра? Ну пожалуйста!

Конь наклонил голову и, лукаво кося на меня иссиня-черным глазом, громко всхрапнул.

— Полагаю, это в знак согласия? До завтра!

Я возвращалась в прекрасном настроении.

В комнате меня ждал медленно остывающий обед.

— Аг-га, струхнули, мокрые суслики! — потрясла я сжатыми кулаками. — Или остатки совести закусали?