Зачеркнутому верить

Старший лейтенант Шершнев решительностью ничуть не уступал командиру отряда и сделал все, что требовалось. Сделал все правильно. Это значило, что я не ошибся в выборе, предлагая Шершнева на свое место командира роты. Он действовал так же, как в этой обстановке действовал бы я сам. Может быть, даже жестче.

– Где сейчас Желтонов?

– Переговоры ведет с командиром спецназа ФСБ. Командир ментовского спецназа, как только его БТР подстрелили, стал куда-то звонить, после чего спрятался. Начальство, похоже, подзатыльников надавало.

Я поднял бинокль. И увидел подполковника Желтонова, который стоял рядом с крыльцом КПП, поставив ногу на ступеньку и опершись локтем на колено. Рядом с ним стоял человек, показавшийся мне знакомым. Подрегулировав резкость и увеличив силу матрицы, я рассмотрел майора Алексеенко. Стало легче. Я уже по фигуре командира спецназа ФСБ определил, что руководит операцией не подполковник Саенков. Подполковник, похоже, не любит своего кабинета покидать и не выезжает туда, где стреляют или хотя бы могут стрелять. Наш подполковник выглядел решительным, не знающим сомнений человеком. Его оппонент, напротив, казался слегка растерянным.

Майор Алексеенко как раз в этот момент стал кому-то звонить. Очевидно, докладывал начальству о развитии ситуации. В это время к подполковнику Желтонову подбежал сержант и протянул лист бумаги, как я понял, с принтерной распечаткой. Я узнал сержанта. Он служил в шифровальном отделении у капитана Слонова. Значит, командиру отряда пришла какая-то важная шифротелеграмма, которая, вероятно, решала судьбу этого чрезвычайного происшествия. Сержант принес ее прямо в руки командира в самый решающий момент.

А решить вопрос могла только шифротелеграмма от прямого руководителя отряда – командующего войсками спецназа ГРУ полковника Мочилова. И эта шифротелеграмма должна была решить одновременно мою собственную судьбу, как и судьбу моих старших лейтенантов. Командующий мог одинаково и разрешить нашу выдачу в ФСБ, и приказать дать вооруженный отпор спецназу ФСБ.

Я видел, как подполковник Желтонов прочитал шифротелеграмму вслух, специально, видимо, для майора Алексеенко. Тот с невозмутимым видом, никак не показывая своих эмоций, передал слова подполковника своему абоненту, после чего трубку убрал, отдал Желтонову честь, попрощался вежливым рукопожатием и вышел через ворота КПП. Бронетранспортер в воротах тем временем взяли на буксир два других бронетранспортера и утащили с дороги. Там его, видимо, собирались ремонтировать, если это возможно, менять колеса, от которых остались одни резиновые лохмотья.

Подполковник Желтонов пошел в нашу сторону. Мы поднялись в полный рост, как и другие офицеры. Только солдаты, поскольку приказа не прозвучало, так и лежали в цепи, направив оружие в сторону ворот.

Командир подошел.

– Солдат кто поднял? Ты, Максим Викторович?

– Никак нет, товарищ подполковник, – спокойно ответил я. – Я бы, честно говоря, с удовольствием, но я свое ими уже откомандовал. У меня нет больше такой власти.

– Ты сам своей власти над людьми не знаешь… Если ради тебя спецназы ФСБ и МВД собирались штурмом брать городок спецназа ГРУ, это уже говорит о важности твоей фигуры. И что бы за дело мне до этого… Так нет, влез на старости лет в авантюру. Мало того, что приказал ментовский бронетранспортер изуродовать. А потом еще и на прямой подлог пошел…

– Как это? – не понял я.

– Это я две роты поднял, – попытался перебить меня старший лейтенант Шершнев, думая исправить неважное настроение командира, отвлечь его от признаний, о которых сам он впоследствии, может быть, будет сожалеть.

– Молодец, правильно сделал, – констатировал командир отряда и повернулся ко мне. – Как это, спрашиваешь? А просто. Как только я отправил твою группу отдыхать, я написал командующему шифротелеграмму. Когда мне сообщили о попытке прорыва на нашу территорию спецназов ФСБ и МВД, я по дороге к проходной сделал два звонка. Первым приказал открыть огонь по головному бронетранспортеру, вторым попросил капитана Слонова звонком через ЗАС предупредить командующего о ситуации и о моих мерах противодействия. Слонов дальше пошел. Он сам написал мне якобы ответ командующего с приказом открыть огонь на поражение всеми имеющимися у меня средствами, включая вертолетную штурмовую авиацию. И прислал с поддельной шифротелеграммой сержанта. Сержант шепнул мне, что до командующего дозвониться не удалось, его ночью в кабинете нет, но срочная шифротелеграмма в его адрес уже отослана, а предыдущая, написанная мной, командующему была доложена несколько часов назад. Сержант передал якобы ответ командующего, написанный капитаном Слоновым. Сержант умница, тонко прочувствовал момент, когда майор из ФСБ внимательно слушает свое руководство. Успел объяснить. А Слонов – хорош! Ну, капитан! Ну, молодец! Писатель! Отдельные строчки я зачитал майору Алексеенко. О вертолетах в том числе. Он как раз разговаривал со своим командованием и после моих слов, которые по телефону передал, сразу получил приказ на «отбой».

Меня тем не менее грызло сомнение.