Зачеркнутому верить

С этим трудно было не согласиться. Я в этот момент смотрел в монитор планшетника и потому не ответил. А рассматривал я местность, над которой мы кружили. И прикидывал, что для нас лучше – атаковать бандитов прямо здесь, на дороге, или долететь до дома Субботы и там держать оборону. Второй вариант показался мне менее подходящим хотя бы потому, что там, вероятно, придется не столько об уничтожении противника думать, сколько о том, как союзников защитить. Я вообще никогда не любил операции, которые приходилось проводить совместно с кем-то из других «силовиков». Всегда приходилось прикрывать чужой спецназ больше, чем самому вести боевые действия. И потому выбрал первый вариант, самый активный. Но для его выполнения требовалось совершить посадку, а подходящих для этого мест было мало. Разве что прямо на дорогу садиться. А так кругом лес да пригорки.

Я протянул планшетник старшему лейтенанту:

– Где сможешь приземлиться?

– Да где угодно, командир. Я имею возможность совершать посадку вообще без пробега. Главное, как потом взлететь! А с этих мелких пролысин в лесу не взлетишь. У них диаметр не больше десяти метров. Для этого нужен «прыгающий автожир», есть, кстати, и такие… А «Егеря», если где-то здесь сядем, придется на месте посадки бросить.

– А на дороге? Время позднее, машин мало…

– Какой-нибудь пьяный тракторист поедет, гайку на грузило для рыбалки открутит, и все, свалимся потом сверху… Разве что…

– Говори, – поторопил я.

– Вот тут есть проселочная дорога «в никуда». Кончается перед лесом. Дальше там, за лесом, поле. Может, полевой стан стоит.

– На пашню сесть хочешь? С нее тоже не взлетишь, если к тому моменту подпрыгивать вместе с «Егерем» не научишься.

Это было одно из немногих мест на топографической карте, где обозначалась пашня. Чаще пашню от поля отличить было невозможно.

– На саму дорогу. Надеюсь, она без колеи. И куда-нибудь в кусты «Егеря» затолкаем. Все остальное далеко. Час до машин бегом бежать придется.

– Можно попробовать. Только сначала, думаю, надо беспредельщиков озадачить. И хотя бы частично их общее количество уменьшить. У меня только одна граната есть. У тебя?

– У меня две. У Аграриева тоже две. Только как ему сообщить! У него коммуникатор выключен. А включать рискованно.

– Покажу ему. Может, увидит. Сигнал сначала подам. Фонариком…

Недолго думая, я открыл свою дверцу, сначала высунул фонарик и мигнул дважды. Световой сигнал в темноте обязан был привлечь внимание старлея. После этого, изогнувшись, но не отстегивая ремни, я высунул вторую руку с гранатой и посветил на нее. Анатолий в ответ дважды мигнул фонариком. Он понял задачу. Конечно, был риск, что внизу кто-то голову задерет в самый неподходящий момент и свет фонариков заметит. Но такой шанс был слишком невелик. Да и понять, что это высоко в небе мигает, вряд ли кто сможет. Подумают, где-то высоко самолет летит. У нас все-таки высота была полтора километра.

Я поставил задачу Сереже:

– Делаешь круг, выходишь на дорогу и выключаешь двигатель. Прикинь так, чтобы мы пролетели над машинами метрах в ста. Надеюсь, нас осколками не достанет. Как пролетим мимо, гранаты сбросим, сразу двигатель включай и – на место посадки…

– Понял. Работаю…

* * *

Авиационная атака с помощью гранат, как я понимал, слегка отличается от классического бомбометания, поскольку бомба взрывается от соприкосновения с объектом, а граната – через три и две десятых – четыре и две десятых секунды после отделения прижимного рычага, то есть после того, как она расстанется с рукой. Сто метров – слишком большая высота для того, чтобы граната успела долететь до земли. Значит, взорвется она над машинами, и осколки полетят как вниз, так и вверх. Надежда была на то, что мы сумеем удалиться к тому моменту, когда произойдут взрывы. Кроме того, летящим вверх осколкам придется бороться и с силой гравитации, значит, их удар, если он нас настигнет, будет ослабленным.

Страшные рассказы об ударной силе гранаты «Ф-1» сильно преувеличены. Я лично знаю случай, когда граната взорвалась в башне танка, много чего посекла осколками, но никого из экипажа не задела, только стрелку-наводчику оторвало осколком каблук.

Чтобы Сереже Логунову не отрываться от управления автожиром, потому что в данном случае он наводил нас на цель, я взял у него две его гранаты. Уложил у себя на коленях.

– Готовьсь! – скомандовал старший лейтенант Логунов и выключил маршевый двигатель «Егеря». Автожир задрал нос, потерял скорость и стал плавно снижаться.

Пора было работать…

Я сначала дал сигнал фонариком себе за спину, а потом сорвал кольца поочередно с двух гранат. Гранаты держал в обеих руках. Сам прикидывал, сколько пролетит граната по инерции. И левой рукой, добавляя им скорость, бросал гранаты в сторону дороги. К двум первым добавил третью. После чего Логунов сразу включил маршевый двигатель, и автожир стремительно стал набирать скорость.