Зачет по тварезнанию

Ну, в конце концов, я молодая, стройная, красивая. Так что если кто-то подсматривал, это его головная (и не только) боль.

Сладких тому снов, хе-хе.

10. Лайна. На чердаке дома бабы Тои

Я чувствовала себя дрожжевым тестом в кадушке: таким же воздушным и аморфным. Но, собрав волю в кулак, мне всё же удалось заставить себя переполоснуть одежду и развесить ее на веревке рядом с рубахой и штанами Торнсена. Я вошла в дом и сказала старушке, что в бане свободно, но темно. Та пробухтела что-то про гостей, дотянувших с помывкой до ночи, будто Торнсен не предлагал ей пойти первой. Она еще что-то бухтела, но я была в слишком блаженном состоянии, чтобы ее слушать, и полезла наверх по лестнице. В какой-то момент у меня мелькнула мысль о том, что студент мог видеть меня без исподнего, и мне сейчас предстоит взглянуть ему в глаза. Но потом я подумала, что сам он вряд ли в таком признается, даже если подглядывал. А если все делают вид, что ничего не произошло, то, вроде, ничего и не произошло.

Когда я поднялась, Торнсен лежал на расстеленном спальнике в той же расстегнутой рубашке и приспущенных штанах. Рассмотреть то, что ниже, было сложно из-за согнутой в колене ноги (Дайна, о чем я думаю!). Одна рука студента была закинута за голову, вторая придерживала за корешок классический учебник по тварезнанию Бланчифлоер Т. леи Моро. Я считала, что называть девочку «Бланчифлоер» — испортить ей всю жизнь. Но, видимо, ее родители так не думали. Зато девочка выросла в уважаемую лею и отомстила миру, написав до ужаса нудный учебник. Студенты засыпали над сим талмудом последние лет сто, наверное. К тому же он порядком устарел. Но ничего другого по твареведению не издавали. У Сафониэля была мечта написать новый. Он уже несколько лет собирал материалы, но из-за постоянной нагрузки по кафедре и исследовательской работы у него не было времени завершить работу. Я начала было их сводить, но не успела. Кропотливая работа в архивах Академии Дьюи позволила мне взглянуть на тварей под другим углом. А результаты экспедиции могли привести к настоящему прорыву. Если бы не сбой телепорта.

— О, я гляжу, вы даже читать умеете, — порадовалась я за студента.

— Как вы могли обо мне такое подумать! — возмутился Торнсен. — Я просто разглядываю картинки!

Опять разговорился. Хм.

— Там нет картинок, Кейрат, — напомнила я, усаживаясь в свой угол, опираясь спиной на вертикальную стену напротив окна, и складывая голени крест-накрест.

— И очень жаль, — заметил тот, тоже усаживаясь и застегиваясь. — Каждый раз, когда я пытаюсь ее читать, я теряю мысль на второй странице, а над пятой у меня слипаются глаза. Предлагаю прописывать ее как снотворное.

В комнате добавился какой-то новый аромат. Сначала я подумала, что из окна нанесло какими-то ночными цветами, но потом заметила в углах пучки травок, висящие вниз головой.

— А надо было на лекции ходить, — попеняла я, не задумываясь, размышляя на тему, кто их сюда повесил. — Там бы не засыпали.

— Да с вами разве заснешь… — буркнул Торнсен.

— Что? — переспросила я, повернувшись к нему ухом. Дескать, не расслышала. А ну-ка повтори-ка.

— Никак нет! — гаркнул студент.

— У вас очередной приступ, Торнсен? Вы лечились бы, что ли…

— Не помогает, — печально ответил парень, опустив плечи.

— Что «не помогает»?

— Ничего. Ничего не помогает, — он посмотрел на меня жалостливым взглядом.

По шкале жалостливости — девять из десяти.

Но меня таким не прошибешь.

Внизу хлопнула дверь. Бабулька отправилась в баньку.

…И на полчаса мы с Торнсеном совершенно одни.

От неловкости меня спас забурчавший желудок.

— Кейрат, признайтесь, у нас есть что-нибудь поесть?

— Так ведь нельзя на ночь есть, — напомнил осмелевший студент.

— Ничего, у меня желудок крепкий, — отмахнулась я. — И кишечник пока держит, — добавила заговорщицким шепотом.

И мы одновременно прыснули.

Пока запасливый Торнсен выколупывал из своего баула буханку хлеба и шмат пряного сала, я сгоняла вниз за теплым отваром трав, который мы пили за ужином.

Бутербродики умялись на ура.

— Лея Хольм… — обратился ко мне студент, когда я приступила ко второму, и только тут я сообразила, что за весь день он ни разу не обращался ко мне… никак. Ни по имени, ни по фамилии.

— Я не «лея», — легко вырвалось у меня.

— Знаю. Но так положено.

— А давайте положим по-другому, — щедро предложила я. — Меня зовут Джелайна.

— А меня — Кейрат. Друзья зовут меня Кей.

— Друзьям можно, — рассмеялась я. — Но вы не думайте, что я вам так запросто зачет поставлю.

— Хвала Дайне, — пробормотал Торнсен.

— Что? — в очередной раз переспросила я, подозревая, что в глазах студента я по уровню слуха приближаюсь к бабе Тое.

— Говорю: здорово! Такой важный предмет, — не моргнув глазом, стал врать Торнсен. А ведь с виду такой скромняга. — Очень важный. Нельзя за него просто так зачет ставить. Нужно с меня всё тщательно стребовать. Чтобы все практики отработал… Контрольные, да. Контрольные чтобы я обязательно на положительные оценки написал. И еще исследовательский проект. Ну, за пропуски.