Зачет по тварезнанию

— Если бы ты только знала, как я тебя люблю, — признавался я еле слышно.

Надеюсь, она не слышит. Но я всё равно не могу молчать. Я развернул ее на спину и навис сверху на вытянутых руках. Она притянула меня к себе, и теперь я потерся об нее, сходя с ума от остроты ощущений.

Дайна, дай мне выдержать!

— К-к-кожа к-к-коже, — выдохнула Джелайна, вцепившись в мой ремень.

Я выдержу. Я должен выдержать. И за эрекцию я извинюсь. Потом. Я всё объясню. Потом.

Ледяные руки на твердом члене — это… это… Я запрокинул голову.

А-а-а-а!..

Пусть она делает, что хочет.

Только пусть не останавливается!

Холоднющие ступни стянули с моих ног брюки. И я снова застонал, ощущая, что она раздевается подо мной.

— Дайна, дай мне сил! — выдохнул я в воздух.

И уже не смог вдохнуть, потом что Лайна развела подо мной ноги и направила меня… внутрь.

О-о-о-о!

Внутри она была, как печка. Жаркая, влажная, невыносимая. Я входил, растягивая ее сантиметр за сантиметром, все свои силы вкладывая в то, чтобы не ворваться с размаху. И лишь осознав, что всё, дальше уже некуда, я разжал зубы. Она оплела меня, как вьюн. И я впился в ее рот, уже не задумываясь о нежности. Не задумываясь ни о чем. Я вышел и вбился в нее вновь. Под ее стон. И оперся на руки, чтобы посмотреть на это.

Ее рот был приоткрыт. Груди с вишневыми сосками торчали вперед, и я с силой всосал сначала одну, потому другую, заставляя Лайну извиваться под мной. Я бы их съел, если бы мог. Но это было невозможно, поэтому я просто облизал ту, которая оказалась ближе. А потом аккуратно прикусил. Лайна застонала и откинула голову, открывая нежную шею. И я провел языком от груди до уха, делая короткие, неглубокие движения бедрами и упиваясь этой хмельной близостью.

А-а-а!

Острые ногти Джелайны впились мне в ягодицы, притягивая к себе до упора. Осыпая короткими, жалящими поцелуями ее лицо, я вышел и снова вошел, растворяясь в ней и ощущая, как магия Лайны отвечает мне изнутри. Под грудиной сжалось сердце, так это было на грани… всего.

Я снова толкнулся, вслушиваясь в голоса тел. Ощущая, как разгорается под мной сила Джелайны. Как подкатывает к горлу фейерверк наслаждения. Как искры собираются у глаз, чтобы вот-вот посыпаться наружу. Как бешено стучит ее сердце. Как срывается ее дыхание. И как огненная спираль ее страсти окутывает меня с головы до ног, вызывая ответный огонь, который выжигает меня без остатка…

42. Лайна. …Определенно, на этом свете. Хотя уже не чаяла.

Проснувшись, я долго не могла сообразить, где я. Если честно, даже кто я, я сообразила не с первой попытки. А уж какого косорыла я лежу голая в обнимку с Торнсеном… Это было вообще выше моего понимания. Хотя тело подсказывало, что некоторые вещи понимать и не нужно. Достаточно, чтобы они просто были. И есть. И будут. Тому, что будут, тело радовалось как-то по-особому.

…Хотя «есть» ему было всё же важнее.

Еще важнее было сбегать в кустики. Вокруг было темно, хоть глаз выткни и в карман положи. Я осторожно выползла из-под тяжелой ручищи парня (разница в весовых категориях сказывалась)… И обнаружила, что до пола целое «дофигалететь».

… «Гррых, летаю я очень плохо. И только вниз»…

Перед внутренним взором мелькнула довольная морда мелкозуба.

На мое счастье, Кей спал крепко. Поэтому мне удалось поэтапно спустить на пол все части своего тела, а он так и не проснулся.

Вот я его умаяла-то!

Но где мы?

Прямо передо мной, выделяясь чуть более светлым квадратом, чем стены, находилось окно, занавешенное тряпицей.

Я принюхалась.

Запах влажной древесины подсказал ответ: я нахожусь в бане. Но что я тут делаю (кроме очевидного ответа, который так понравился моему телу)? И кто меня сюда послал? И почему я здесь сплю, когда нормальные люди тут моются?

Приплясывая от нетерпения, я подсветила себе тусклым «светлячком», обнаружив на полу целый склад рубашек. Не мудрствуя лукаво, я натянула первую, судя по длине — торнсеновскую, и поцокала к выходу. Дверь, хвала Дайне, была заперта изнутри. Причем, оба пункта (и «заперта», и «внутри») вызывали во мне восторг.

Я открыла щеколду и сунулась наружу. Старый, тощий месяц едва показывал нос из-за тучек. Но глаза уже приспособились, и я сообразила, что баня, в которой я проснулась, находится за таверной.

Что ж, в моем состоянии ответ на каждый вопрос — уже победа. «Где?» — я уже знаю.

Теперь главный вопрос: зачем?!

Я быстро прочесала окрестности магическим зрением (что-то неприятное мелькнуло на краю сознания от этой мысли). Все вокруг спали.

Добежала до будки в другом углу двора и, сложив руки на груди, ломанулась назад. Во-первых, а куда я в одной мужской рубашке на голое тело еще могу пойти? А во-вторых, я замерзла. Да, на дворе лето. Но конкретно на этом дворе, конкретно этой ночью лето выдалось так себе. Сказывалась высота над уровнем моря.

Вот так, стуча зубами, я вернулась в баньку, прихватила по дороге дровишек и кинула их в угасающую печку. Веселые язычки пламени взвились вверх, накидываясь на сухие поленца. Я потянула к ним руки — погреться.

…И всё вспомнила.