Зачин (СИ)

  - Седми отвезешь послание Першему, -прозвучал над Владой голос Небо и только миг погодя она проморгавшись поняла, что сызнова лежит на коленях у Бога, и голова ее покоится у него на левой руке.- И передашь, что лучица в опасности. Маймыр непременно унесет девочку... Унесет, чтобы оставить у себя, ибо до сих пор не оставил попытки создать печищу. Безумный замысел, впрочем как и все его действа... Скажи Першему девочка того перелета не перенесет, лучица таким образом погибнет... И вряд ли, так и передай Першему... Вряд ли ему удастся столковаться с маймыром. Нам нужно защитить лучицу и девочку, а потому Перший должен. Нет! Он просто обязан повиниться перед Родителем. Тем паче Родитель его звал и ждет. Столько звал... Не стоит продолжать сие упрямство, такое же безрассудное, как и поступки маймыра.- Зиждитель смолк на миг, а после с досадой в голосе добавил,- и не зачем так хмыкать Седми... Передашь как я и прошу, все слово в слово. Загодя молвив, что это моя речь... не твоя, коль не можешь задеть Першего.

  - Не могу и не буду,- нескрываемо раздраженно откликнулся старший сын Небо.

  Владелина легохонько покосила глаза и узрела стоящего в нескольких шагах от кресла, Седми, недовольно хмурившего свои тонкие, островерхие пшеничные брови, напоминающие двухскатные крыши изб. Еще маленько, и в воздухе просквозила искристая россыпь огня, точно желающего поддержать потухающую искорку, впавшую на охапку соломы, и тотчас от златой кожи Седми во все стороны брызнули ядрено красные капли света. И по красивому лицу Бога с прямыми границам и вроде квадратной линией челюстей, подобно судороге пробежала малая рябь, исказив его.

  - Я не сплю,- торопко вставила девочка, не желая подслушивать разговор, явственно касающийся лишь Зиждителей.

  Небо медлительно перевел взор с сына на юницу и ласково ей просияв, вельми по теплому протянул:

  - Я ведаю, моя милая. Полежи пока..,- засим тем же умягченным, успокаивающим голосом продолжил, сызнова направляя молвь к старшему сыну,- Седми, прошу тебя не негодуй по всякому пустяку. Сколько раз меж нами то было обговорено. Не можно так себя вести в присутствии младших. Да и зачем... к чему?.. Зачем все, что я не скажу принимать столь враждебно, точно мы не единая печища. Разве я стараюсь не для нас... не во имя нашей печищи и вас всех.

  - У нас с тобой Небо слишком разные взгляды на происходящее кругом,- дюже обидчиво дыхнул Седми и теперь кожа его лица и вовсе заалела, поглотив всякую белизну, золотистое свечение, покрывшись, выскочившими изнутри бусенцами густых рдяных искорок.- Оттого и эта враждебность.

  - Малецык, ну, что ты такое говоришь. Ты себя слышишь,- огорченно вставил в толкование Дивный, и встревожено да как-то весьма резко повел головой в сторону притихших справа от него сидящих в креслах Воителя и Словуты.- Тут же младшие, что ты в самом деле. Никто не собирается... никоим образом задевать Першего. Нашего любимого Отца, но нам надобно защитить лучицу, ты же это понимаешь. В-первую очередь, потому как она важна самому Першему... самому Отцу. И прошу тебя, умиротворись... ты сейчас воспламенишься и пострадает от твоего гнева лишь наша дорогая девочка, ибо ни чем не защищена.

  Те слова, по-видимому, возымели над Седми надобное действо, оттого он враз и вельми порывчато тряхнул головой и данным движением сбросил с кожи не только рдяность искорок, но и всю алость. Миг спустя вновь возвернув положенную коже бледную молочность, совсем чуть-чуть подсвеченную золотым отливом. Старший сын Небо торопко перевел взор на недвижно лежащую на руках Отца юницу и нежно ей улыбнулся так, будто видел в ней родственное создание.

  - Ты, успокоился, мой дорогой, - голос старшего Раса теперь и вовсе звучал по любовно, верно, это была не первая стычка с сыном, каковая его вельми расстраивала. Седми воззрился на Отца и легонько кивнул.- Хорошо, мой милый. И теперь самое важное... - дополнил Небо, лаская словами своего непокорного сына.- И это я могу поручить лишь тебе... тебе, наш малецык... наш драгоценный малецык. Попроси, убеди, настои на том, чтоб покуда я не разрешил затруднение с Асилом, Перший не заявлял прав на соперничество. Ждал от меня вестей... Все днесь будет зависеть от тебя, мой любезный... мой сын,- Бог сделал особое ударение на последнее слово, стараясь тем выделить Седми в собственной печищи, вроде придавая ему особый статус.- Перший непременно тебе уступит,- дополнил он,- ежели ты попросишь, ибо я уверен, чувствует свою вину, за отказы во встречах с тобой, да и вообще.- Седми гулко хмыкнул, и тяперича искривил уста, судя по всему, не слишком жаждая пользоваться той сугубой расположенностью старшего из Димургов.

  - Ты думаешь, Родитель разрешит Першему вступить в соперничество за лучицу?- медлительно и с расстановкой вопросил Дивный таким тоном, словно это была постановочная игра пред непокорным Седми и медлительно поднявшись с кресла, направился в его сторону.