Зачётный профессор

— Нет, — проворчал товарищ и прошел мимо. Костя якобы не знал, что тот ездил к Нике. Сам-то он не говорил, и это именно преподавательница выдала их планы. Но молодой человек и предполагал что-то подобное, поэтому уже два дня назад начал капать Тимуру микстуры. Что ж, значит, не сложилось? Отлично. Ника будет зла, уязвимее обычного и хотеть всё того же, только с Баскаевым повторить уже не поторопится. «Ай да Костя, ай да сукин сын!» — похвалил себя с улыбкой певец и, посмотрев на сгрызенный вместо подушки ноготь, расслабленно выдохнул. Обошлось.

Урок девятнадцатый: Не было бы счастья, да два сапога пара

Стук в дверь вырвал из мыслей, в которые с трудом погрузилась Ника. Очередной подраздел докторской не складывался с предыдущими, замечания, которые она хотела вставить противоречили некоторым утверждениям, выдвинутым ранее. Этого нельзя допустить в столь серьёзной работе, потому что тогда она станет диалектически непривязанной к реальности, далекой от прикладной науки, которая могла бы внести глобальные изменения в развитие современного общества.

— Войдите! — резко бросила женщина, сняв очки и посмотрев туда, где должен был появиться потревоживший посетитель. После лекций у студентов с факультета журналистики она забилась в своём кабинете и надеялась, что останется нетронутой. Дома у родителей были гости, и там бы тишины она не добилась.

В четырёх стенах вытянутого, узковатого кабинета материализовался Костя, с черной мужской сумкой на плече, руки в карманы, вельветовые джинсы и свитер под легкой курткой. Ника недовольно осмотрела его.

— Я просила методистку никого ко мне не пускать.

— За билет на премьеру в МХАТе она лягушонком упрыгала домой, — Костя сел без приглашения на дальний стул.

— Так, она ещё и ушла отсюда? — Молодой человек кивнул. — Ты хоть понимаешь, какие догадки заползут в её голову? — Кивок номер два, наглая ухмылка. — Ну, и зачем ты пришел?

— На вас посмотреть, себя показать.

— Галерея закрыта на реставрацию, — Ника нацепила очки и отвернулась к экрану, — мне нужно работать.

— Докторская — это не кандидатская. Вы не учитесь в аспирантуре, так что труд может быть готов, когда вам заблагорассудится, хоть на пенсии. Время не поджимает, а потому слово «нужно» вернее было бы заменить на «хочется». Если так, на самом деле, и есть. Но, в любом случае, советую отложить это неблагодарное занятие, поскольку вы ещё не раз переосмыслите свои убеждения, перечеркнёте не одну сотню строк, повырываете десятки страниц и впишете новые, куда более объективные, нежели сейчас.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что я считаю вас достаточно умной для того, чтобы не торопиться с выводами, когда имеются сомнения.

— У меня есть сомнения? — с интересом откинулась Ника, переплетя пальцы на солнечном сплетении. И без того-то настроение было сумбурное, не рабочее, а тут ещё это. Нервы начинали подрагивать и грозили отказаться сосредотачиваться до конца дня.

— Я помню тему вашей докторской, но мы с вами выяснили, что деморализовывать могут и женщины. Как вы это вставите в теорию о том, что мужчины — разлагающая гнильца человечества? — Ника незаметно вздохнула. Если бы у неё был точный ответ на этот вопрос! И ведь кое-что можно было сказать на это… сказать ли вслух? Она боится быть откровенной, потому что боится, что её слабости обратят против неё, но профессор Владимир Петрович был прав, нельзя уходить и прятаться. Почему она должна стыдиться своих слабых сторон? Если примириться с ними, то от них можно будет избавиться, сделавшись сильнее.

— Изначально на меня деморализующее повлиял мужской пол, после чего возникла ответная реакция. Так что корень зла — мужчины, — иронично улыбнулась она, упростив суть своей докторской до афоризма.

— Значит, я был прав, и вы любили, но неудачно. Видимо очень неудачно, раз больше не хотите. Почему?

— Мне это было не к лицу. — Костя коротко хохотнул и она тоже.

— Чувства бывают не к лицу?

— Да, знаешь: этот шарфик добавляет мне возраста, а вот эта любовь, по-моему, делает меня глуповатой, её я брать не буду. — Они посмотрели друг другу в глаза. — Женщины должны иметь вкус и стиль, к этому относится и представление об эмоциях. Кому-то идёт смеяться, а кого-то это обезображивает…

— Но это не говорит о том, что человек должен прекратить смеяться! — возразил Костя, — какая разница, как это выглядит, если самому человеку хорошо?

— Какое-то время, но потом те, кого раздражает его дурацкий смех, сбегут подальше, устав. Он останется один и не будет тем, кто смеётся последним. А ведь мог просто вовремя поработать над собой… Я преподаю не психологию, заметь — науку о том, как человеку быть в ладу со своей душой, — а социологию — науку о том, как человеку комфортно сосуществовать с окружающими. Это исключает эгоизм и оправдание «главное — мне хорошо». Хорошо будет только тогда, когда хорошо будет всем, общими стараниями и стараниями каждого.