Задача третья: судиться!

— Судя по всему, она знала, на что шла, — задумчиво проговорил Артур. — Это любопытно. Я всегда считал, что вы попадаете под удар из-за связи с нами, но что, если ситуация гораздо сложнее?

— Мы хотели узнать про принятие в род, — вспомнила я. — Тимея?

— Это обряд или скорее ритуал, который даёт связь со всеми предками. Взывая к силе рода, ведьма чувствует всех своих родственниц: сестёр, дочерей, племянниц, маму, бабушку, тёток и так далее.

— То есть, приняв тебя в род, они открыли бы тебя для всех остальных. Но твоя мать даром не обладала. И, соответственно, в род принята не была, — рассуждал Артур, пальцами барабаня по столу. — Судя по всему, им нужно было скрыть родство с тобой, причём так, словно от него отказалась ты сама. Вот только почему?

— Эльвира, а тебя почему не приняли в род? — внезапно спросил Давид.

— Мама отказалась из-за низкого уровня дара. После инициации он заблокировался. Я им не могу пользоваться, живу как обычный человек.

— Занятно, что у Мадины и Лейлы так много общего. В род не приняты, матери либо без дара, либо с очень низким, который они сами использовать не могут. Инициированы оборотнями и обе стали Высшими, хотя по логике не должны были. Я один это вижу? — задумчиво проговорил Давид.

— Возможно, есть ещё параллели? Обе единственные дочери.

— Какого числа вы родились?

— Я двадцать шестого ноября, — сказала Мадина.

— А я третьего июня, — ответила я.

— Эльвира, а ты? — спросил Давид, делая записи.

— Тридцатого апреля, — ответила та.

— Эльвир, а с каким весом родилась Мадина? — глядя на листочек, задумчиво спросила Тимея.

— Четыре двести. Немало для девочки. Да и потом до трёх лет была настоящей плюшкой, но дальше как-то изрослась, — ответила Эльвира, и за столом повисло какое-то нехорошее напряжение.

Я ничего не понимала и переводила взгляд с одного лица на другое.

Эльвира побледнела, лоб покрылся испариной, а Тимея ковыряла ногти. Она всегда так делала, когда нервничала. Я же по привычке затеребила кулон на шее.

Да что происходит-то⁈

— И как же она у тебя родилась на четыре двести, будучи настолько недоношенной? — растягивая слова, спросила Тимея. — Ты говорила, что инициация была на следующий день после шестнадцатилетия. Мадина родилась двадцать шестого ноября. Это семь месяцев всего.

Все глаза обратились к побелевшей Эльвире. И как она на допросе вообще продержалась? Видно же, когда она врёт!

— Это не моя тайна. И не имеет отношения ни к Лейле, ни к тому, что происходит, — прошептала она.

Никто не шевельнулся. Ленка переводила шокированный взгляд с одного лица на другое.

— Откуда нам знать? Если не хочешь говорить, то мы тебя поймём, но попытаемся выяснить сами в любом случае, — спокойно проговорил Артур.

После этих слов Эльвира стала цветом похожа на сугробы за окном, а потом поднялась и начала вышагивать по комнате.

— Ладно, видимо, нет смысла скрывать. Тем более что я верю, что никто из вас вреда ей не причинит, а для вас она опасности никакой не представляет, — Эльвира наконец успокоилась и села за стол. — Мадина не моя дочь, она моя сестра.

Новость грянула громом и молнией прошлась по позвоночнику. Мадина вцепилась в Игоря и хватала ртом воздух, словно рыбка, выкинутая на берег.

— Что?..

— Когда мне исполнилось шестнадцать, мать подложила меня под своего любовника. Ни он, никто другой не знал, что она беременна. Она даже мне тогда не сказала, побоялась, что я проболтаюсь. Вы же знаете, что после рождения двенадцатого ребёнка ведьм стерилизуют, проводится специальный ритуал. Но если беременность всё равно наступает, то убивают и мать, и дитя. Это новое правило, раньше так не было. Но потом пророчество о лишении власти… Оно сильно напугало ведьмаков. Знать бы, что именно там говорится, в этом пророчестве… Я намеренно никогда не искала, чтобы внимание не привлекать.

Эльвира сжала кулаки.

— Я посмотрю, есть ли у нас в архивах что-то на эту тему. Запрошу всю информацию по ведьмам, — задумчиво проговорил Артур.

— Так вот… После моей инициации мать пришла ко мне беременная и рассказала, что её ждёт, если я не соглашусь с её планом. Она говорит своему любовнику, что я зачала, и увозит в глушь, где я ращу ребёнка как своего. Отец всё равно не приедет посмотреть на девочку, а спустя пару лет три месяца разницы в развитии малышки уже никто и не заметит. Мы планировали сказать, что малышка родилась недоношенной. Я согласилась. Тем более что в семье всегда чувствовала себя чужой… из-за слабого дара, да и не только. Мать тогда сказала, что я смогу быть полезной семье хоть чем-то. В общем, я поставила ей ряд условий: больше никогда ни с кем меня не сводить, на судьбу не влиять, поддерживать деньгами до совершеннолетия Мадины. Она согласилась.

— И вы уехали в ту деревню, Мадину родила она, а осталась с ней ты? — прошептала Тимея.

— Да. Я понимала, что если кто-то узнает, что она тринадцатая дочь — её тут же убьют. А для меня она стала дочкой, я же вырастила её. Поэтому со временем как-то и сама стала забывать, что она моя сестра, — Эльвира переплела тонкие пальцы и виновато посмотрела на Мадину.

— Ты знаешь, кто отец?