Задачка на три корги

– Естественно, слух пойдет не от вас, Рози.

– Конечно. Расскажу сэру Саймону, что услышала в столовой. Я на все сто уверена, что он передаст сэру Джеймсу.

– Полностью с вами согласна, эти двое не разлей вода.

Рози ушла к себе в кабинет, оставив королеву наедине со своими мыслями. С бандой она разберется позже. Сейчас есть проблема поважнее – записки.

Если Рози тоже стала жертвой, может быть, есть и другие, о которых пока не известно? Эта мысль с самого начала не давала королеве покоя. К тому же нарисованный нож вызывал вполне реальные опасения: если эту записку отправил тот же человек, который преследовал Мэри, может ли помощнице личного секретаря грозить реальная опасность?

Королева пыталась сосредоточиться на запланированных на день делах и скором визите религиозных лидеров. Но в голову лезли совсем другие мысли.

Он расист? Сексист? Или и то, и другое? Был ли это вообще один человек? Может быть, их несколько. Ах, да! Вот что зацепило ее в рассказе Рози. “За три дня до того, как вы вернулись из Шотландии”. До сих пор королева думала, что за всеми преступлениями стоит один-единственный человек. Кто‑то, кто прибыл из Лондона в Шотландию во вторую смену, в начале сентября, и издевался там над миссис Харрис. Все события подтверждали догадку королевы – вот только тот, кто испортил прекрасную, драгоценную одежду Синтии Харрис в Балморале (кому это вообще пришло в голову?), не мог в тот же день оказаться в Букингемском дворце и подложить Рози записку с расистскими оскорблениями.

Старший инспектор рассказал королеве о том, что преступник испортил вещи Синтии Харрис, и она отчетливо помнила, когда именно это произошло. Так вышло, что в тот ужасный день они хоронили Холли. Если Рози подкинули записку за три дня до отъезда из Балморала, значит, вещи испортили всего за несколько часов до этого. При желании она бы с легкостью провернула такой трюк, но далеко не у всех есть собственный вертолет.

В последние годы жизни матери королева часто смотрела с ней детективные сериалы, поэтому знала, что у преступников бывают подражатели. Может быть, это как раз тот самый случай? Кто‑то прознал, что миссис Харрис, миссис Бакстер и Мэри как там ее получали оскорбительные записки, и решил повторить то же самое с Рози? Или за Синтией Харрис охотился не один человек? Она действительно многим не нравилась. Весть о ее смерти скорее удивила сотрудников дворца, чем расстроила. Королеву, которая сама была в летах, удручало отсутствие сострадания.

Хорошо, что хотя бы Мэри ван Икс – пора бы уже выучить ее имя – сейчас в Шропшире и ей ничего не угрожает. По крайней мере, хочется так думать. По-настоящему в безопасности она будет только тогда, когда детективы раскроют дело и найдут виновных. Королева чувствовала, что все эти случаи взаимосвязаны, но найти связь никак не получалось. Помимо очевидной ненависти к женщинам точно было что‑то еще.

В памяти всплыл разговор, который она случайно подслушала из шкафа. В ее голове зазвучал мужской или женский голоса: “Думаешь, меня волнует, что ее там не устраивает?” Затем Спайк Миллиган получил от него или нее нечто, с чем нужно было что‑то сделать. Может, записки? Спайк Миллиган приехал во второй смене, он не мог подкинуть Рози записку, зато, возможно, он знает, кто это сделал.

Нужно срочно сказать старшему инспектору – но сначала надо придумать, что ему ответить, если он вдруг поинтересуется, откуда у нее такие сведения.

Глава 16

В армии Рози научилась с закрытыми глазами разбирать и собирать автомат за минуту; бегать на тридцать километров в солдатских ботинках, не натирая мозолей; выживать в бесплодной арктической пустыне и в горах; а еще – не обращать внимания на бытовой расизм и сексизм, продолжая улыбаться несмотря ни на что. Темнокожая женщина не может годами служить в войсках, не освоив тактики психологической защиты. Какими‑то жалкими писульками ее не проймешь, хоть десять ножей нарисуй.

Но иногда мозг отказывался ей подчиняться, подбрасывая разные воспоминания. Странные взгляды, которыми ее провожали слуги; нелепый отказ миссис Харрис пожать ей руку; женщина в столовой, с которой они перекинулись всего парой слов, а затем та сказала: “У меня есть парочка друзей из Африки, они такие смышленые”. Этим летом, выходя из бассейна, она встретила Нила Хадсона, хранителя королевских картин, и он сказал: “Боже мой, вы шикарно выглядите! Прямо нубийская королева!”

Интересно, он хотя бы представляет, насколько отвратительно это прозвучало? Тогда она просто от него отмахнулась. Стал бы Нил Хадсон – с его‑то желтой жилеткой и пристрастием к перьевым ручкам – рисовать боевой нож? В его стиле скорее рапира или сабля.

Рози, ну разве же мог он в принципе написать такую записку?