Задачка на три корги

Дон Хукер оказался точь-в-точь таким, каким его описал арт-дилер.

– Королевская яхта в Хобарте[10], на регате? Да-да, припоминаю. То ли в шестьдесят втором дело было, то ли в шестьдесят третьем. К нам еще Ее Величество приезжала. Отец часто мне об этом рассказывал. Да-да. Вы не представляете, как он гордился этой картиной. Отец мой тот еще монархист был, и тогда вот она, эта прекрасная леди, обошла на своей яхте весь мир. Он не пропускал ни одного выпуска новостей о ее путешествии и нас слушать заставлял – хотя, если уж совсем по-честному, Рози, я был тогда еще совсем юнцом и мне было все равно. Но отец был в восторге. У него еще на стене карта висела, и он на ней отмечал малюсенькими зелеными булавками те места, где она побывала. Открытки собирал, кружки – да все подряд. Он говорил, что она в том путешествии была так счастлива, и ему хотелось, чтобы у нее осталось что-нибудь на память. “Частичка той радости” – вот как он говорил. Картину-то отец написал по фотографии из газеты, цвета яркие добавил, так-то вот… Потом даже из самого дворца благодарственное письмо получил, еще и на гербовой бумаге! В нем говорилось, что Ее Величество восхищена тем, как красочно ему удалось изобразить “Британию”. В единственном экземпляре такой шедевр. Отец его сохранил в архиве. Если хотите, я могу хорошенько в нем покопаться и…

Когда Рози перезвонила управляющему из министерства обороны и передала разговор с сыном художника, его вера в теорию с несколькими картинами слегка пошатнулась.

– Может быть, у нас репродукция? – предположил он. – Я полностью с вами согласен, что ситуация странная, но могу вас заверить, что эта картина принадлежит министерству обороны.

В следующий раз, по просьбе Рози, к королеве отправился сэр Саймон, чтобы ненавязчиво рассказать ей о ходе дела.

– Она говорит, что это ее оригинал, а никакая не репродукция, – сообщил он Рози по возвращении. – Узнайте, как к ним попала картина, и передайте, чтобы прекращали тянуть время. Терпение Ее Величества на исходе.

– Как Босс поняла, что это оригинал? – требовала ответа Рози. – Она же видела ее мимоходом и при плохом освещении во время официального визита по совершенно другому поводу. Это же была импровизированная выставка в военно-морском штабе, в конце-то концов!

– Понятия не имею, но она уверена на все сто процентов.

Если королева уверена на все сто, Рози точно справится с задачей.

– Поближе к свету.

Королева слегка изменила наклон головы и почувствовала, как затекает шея.

– Вот так?

– Чудно, мэм. Просто идеально.

Она прикрыла глаза. В Желтой гостиной, оборудованной для рисования, было хорошо и спокойно. Сквозь массивный сетчатый тюль было видно, как солнечные лучи отражаются от позолоченной статуи Крылатой Победы, венчающей мемориал королевы Виктории, – или “Именинный пирог”, как в шутку называли его гвардейцы. Теплый свет падал на левую щеку Ее Величества. Если бы не было необходимости сохранять эту дурацкую позу, она бы с удовольствием задремала…

Держать позу! Она резко открыла глаза и устремила взгляд на китайскую пагоду в углу. Пагода состояла из девяти ярусов и почти упиралась в потолок. Троюродный прапрадядя королевы, Георг IV, все делал от души.

– Все ли в порядке?

– В полном! Осталось совсем чуть-чуть. Еще пара минут, и можно будет расслабить плечи.

Лавиния Хоторн-Хопвуд стояла у мольберта, делая предварительные наброски для портрета королевы. Будучи очень чуткой, художница понимала, как тяжело приходится ее натурщикам, поэтому старалась свести дискомфорт к минимуму. В частности, по этой причине Ее Величество очень любила ей позировать. Как говаривал Гарри: “Если бы это были скачки, я бы точно поставил на нее”. (Какое точное выражение! Королева обожала скачки. Ей всегда казалось, что, если бы обстоятельства сложились иначе, из нее мог выйти отличный жокей.)

– Над чем вы сейчас работаете?

– Глаза, мэм. Это самая сложная часть.

– Понимаю, – отозвалась королева. В окне она видела, как люди фотографируются на фоне парадных ворот. Кажется, один из них танцует – может быть, это очередной модный тренд в соцсетях, о которых ей рассказывала Евгения? Королева прищурилась, чтобы получше разглядеть.

– Прошу прощения, мэм…

– Да? – Очнувшись от мыслей, она поняла, что помешала работе художницы, и та на мгновение остановилась. – Прошу меня извинить, так лучше?

– Спасибо! Еще минутка и… Ну вот! Один готов. Уф. Если хотите, я принесу вам воды.

– Глоточек чая был бы очень кстати.

Возле локтя королевы появились фарфоровые чашка и блюдце, любезно предоставленные Сэнди Робертсоном, ее пажом. Попробовав дарджилинг, она незаметно потянулась и потерла затекшее колено, пока художница увлеченно рассматривала свои наброски.