Задание на дом, или Реферат о Фёдоре Коне

— Саша, давай стол, подвинем, ты сразу к телевизору!

— Новости, мам, новости!

— Бабушка, да мы сами, новости для папы — святое! Что там Митрофан? Имя, какое смешное!

— Настоящее русское. Митрофан оказывал Петру всяческую поддержку, влияние монастырей в ту пору было очень большим. Более того, помогал царю деньгами.

— И что?

— Однажды государь пожелал видеть у себя Митрофана, и велел ему явиться во дворец. Святитель тотчас же отправился к царю пешком. Но, войдя во двор, увидел статуи греческих богов и богинь.

— Ну и что? Красота, наверное.

— Языческие боги. Не видел Митрофан в них красоты никакой, повернулся и пошел домой. — Бабушка поставила на стол тарелку с пирожками. — Чай заварила с травками.

— И что?

— Об этом доложили императору.

— Грянула буря?

— Как ни странно, Пётр вторично отправил к нему посланника.

— И что?

— А то. Митрофан ответил: «Пока государь не прикажет снять идолов, соблазняющих весь народ, я не могу войти в его дворец».

— Пётр разбушевался?

— Да, приказал передать святому: «Если он не придёт, то ослушанием предержащей власти подвергнет себя смертной казни».

— Ой! Убил Митрофана?

— На эту угрозу епископ Митрофан отвечал: «В жизни моей государь властен; но неприлично христианскому государю ставить языческих идолов и тем соблазнять простые сердца».

— Убедительно. Точно не убил. — Нюша взяла пирожок, откусила половинку. — С капустой? Ты от темы ушла, что ты про труд, про пословицы?

— Не торопись, руки быстро помыть! Сейчас. Царь простил епископа и приказал убрать статуи, после чего Владыка явился во дворец благодарить государя.

— И что?

— Митрофан писал, что только в труде человек может научиться планировать свои действия, только в труде можно стать аккуратным, организованным. Теоретически этому научиться нельзя.

— Не верю. Ну что тратить время на стирку, если машинка стирает. Зачем?

— А затем, что можно стать рабом машинки. Современные дети даже пол вымыть не умеют. Опять скажешь, зачем?

— Зачем?

— В том то и дело, что человек должен быть независимым, должен все уметь сам. А детей не учат, вот в чем беда. А отсюда нет трудолюбия, остается что?

— Что?

— Праздность. А эта опасная штука. Для чего время освободилось?

— Как для чего? Для учебы, например. Бабуля, а эти с какой начинкой?

— Эти с картошкой. И мы учились, только при этом еще и трудились. Саша! Давай к нам! Пирожки остывают.

— Да ну, бабушка, не убедишь ты меня. Качество жизни улучшилось.

— Качество? А в чем оно?

— Ну, как в чем? Удобно.

— Вот-вот. От чего ушли, к тому пришли. Чем отличается суп из рыбной консервы от живой ухи?

— Ой, где-то я это уже слышала!

— Вкусом. Тимошка опять таки. Ваши «Китти Кэты» не жалует. Проголодается — и давай тереться об удочки. Мол, пойдем, бабушка.

— До их пор ходит с тобой?

— А что ему сделается. Сидит, на поплавок смотрит. Как начнет клевать — хвост трубой. Ждет.

— Эй, кормилицы, наговоритесь еще, целая неделя у вас будет. Мама, с чем пирожки?

— А с чем хочешь?

— С капустой хочу!

— Есть.

— И с картошкой!

— Есть.

— И с зеленым луком с яйцом!

— Есть.

— Ой, бабушка, да ты волшебница.

— Да уж. С вами это легко. Вы же все любите.

— Точно, все, что ты готовишь.

— Надоели полуфабрикаты?

— Ой, надоели. Хотим картох!

— И огурцов!

— И квасу твоего домашнего.

— Да не кричите наперегонки, руки мойте. Тимоша, полотенце есть там свежее, посмотри! — Тимоша помчался, распушив хвост, за гостями.

Болдино, 1595 г.

Осень щедро осыпала золотом Березовые рощицы. Яркие багряные пятна кленов испестрили зеленую зендянь[72] леса. С пологих холмов открывались цветастые дали с темно-зелеными крапинами хвойных боров. Так прекрасна, так хороша была родная смоленская земля, что у Фёдора временами сладко замирало сердце, и далекая пышная краса Фрязии не вспоминалась райским садом. Отступали, уходили в прошлое его воспоминания, не будили сердце, не рвали душу на лоскуты. Стала забываться черноглазая Фабиа, любившая его беззаветно. И все же рвался он назад, ныло его сердце, терзаемое воспоминаниями о доме. Все здесь было чужое: костёлы, колющие небо острыми стрелами куполов, холодные камни зданий, пронизывающая до костей ночная сырость. Спасала работа. Он работал, как проклятый, пытаясь заглушить боль от разлуки. Барбарини, старый наставник его, уговаривал:

— Теодоро, что тебе в холодной Московии делать? Кто тебя там ждет? Царь больно жесток, не помилует. Оставайся. Да и Фабиа, дочь Барбарини, сердцем прикипела к русичу голубоглазому. Да и какая девица не засмотрится. Высок, строен, русые кудри ветром пахнут, глаза голубые, как небо весеннее. Ну, а в работе — пятерых заменит — силища. Да кроме работы ничего его сердце не занимало, уж как не старались, а Фёдор засобирался. Тут обоз с купцами подвернулся, с ними и возвращался в родные края.

Болдино, 2010 г.

— Проснулась?

— Да, бабушка, у тебя такая тишина! Можно спать до обеда! У нас слышно, как соседка просыпается справа, сосед умывается сверху, дети в сад собираются с воплями снизу. Никакого будильника не надо. А что так тихо?

— Снег выпал.

— Ой, конец ноября.