Задание на всю жизнь

Муфтий с перекошенным от ужаса лицом рванулся вперед, крича:

— Наузан билло![36]

Степной скакун под сыпавшимися на него ударами ринулся в воду. Взобравшись на афганский берег, муфтий, все еще дрожа от страха, пришпорил коня и помчался вслед за Мирзой.

Иранские солдаты на том берегу Гери-руда, служившего границей, подняв кулаки, что-то кричали. Но их голоса потонули в порывах ветра и в шуме волн.

Муфтий и Мирза отдалились от реки на несколько километров. Теперь их не могла задержать иранская полиция, да и пуля не сумела бы догнать.

Муфтий натянул узду:

— Придержите своего коня, Фархад, нужно немного отдышаться. Благодарение аллаху, кажется, спаслись от этой напасти…

Они начали приводить в порядок себя и коней. Муфтий закурил. Его секретарь молчал, пряча глаза.

— А если бы я остался там, вы бы действительно выстрелили? — спросил Садретдинхан, хитро прищурив глаза.

— Господин, я крикнул не для того, чтобы убивать вас, а чтобы спасти от верной смерти, — уклончиво отвечал Мирза. — Иногда окрик вселяет смелость. Простите меня, но что-то нужно было сделать. Я ведь очень опасался за вашу жизнь.

— Вы правы. Я все более убеждаюсь, что не ошибся в вас. Зная ваш ум и способности, я не предполагал, что вы к тому же смелы и предприимчивы. — Муфтий в первый раз улыбнулся. — Одним словом, решили припугнуть?

— Да, господин, в противном случае мы оба попали бы в беду. Разумеется, я бы вас не бросил.

— Молодец!

— Скакуны нас выручили… — скромничал Мирза.

— Не в них дело. С таким спутником, как вы, в любом деле не пропадешь. Правильно? Не станете отрицать?

Мирза не отрицал… Но похвалу муфтия следовало принять со смиренным видом. И он смущенно пробормотал:

— Что вы…

А муфтий уже вспоминал о переправе. Все только что пережитое казалось ему смешным, он весело говорил и о пограничниках, и о бурной реке, и о своей растерянности…

Но нельзя веселиться раньше времени. Одна опасность миновала, а другая уже ожидала путников… Такова пустыня. Неизвестно, где и что случится.

В этих районах афганские племена пасли скот. Вольные кочевья до поздней осени передвигались со своими стадами вдоль границы, попутно неся и ее охрану. Люди из кочевых скотоводческих племен — отчаянные, смелые, все они вооружены винтовками, пистолетами, кинжалами, Самым большим удовольствием для них было ловить всех подозрительных. А убить человека — что подстрелить дичь…

Вечером муфтия и Мирзу внезапно окружила шумная толпа. Посыпались вопросы.

— Кто вы? Откуда едете? Куда держите путь?

— Что вам здесь нужно?

Увидев грозных, полураздетых, но увешанных оружием людей, муфтий отвечал невнятно, заикаясь, и все время повторял:

— Наузан биллохи миназзолимин![37]

Страсти накалялись, послышались призывы к расправе.

Путешественников спасло непредвиденное обстоятельство: из группы кочевников выскочил курчавый парень с большими черными глазами, вгляделся в муфтия и, ухватившись за узду скакуна, на котором дрожал Садретдинхан, пролепетал:

— Господин уважаемый муфтий! Добро пожаловать! Какие ангелы принесли вас в наши края? Мы готовы служить вам!

Кочевники были поражены и сразу изменили отношение к незнакомцам. Оказалось, что парень бывал в Мешхеде, посещал мечеть муфтия и получил его благословение.

Сейчас, обрадованный, он целовал руку имама, который медленно приходил в себя.

— Не признай этот парень уважаемого муфтия, были бы вы пристрелены, словно воробышки, а кони стали бы нашей добычей… Хорошие кони… — откровенно признался один из старых кочевников.

Но на муфтия это уже не произвело впечатления.

Кочевники угощали неожиданных гостей целых два дня. Дальше путники двинулись вместе с племенем. Теперь муфтий и Мирза действительно чувствовали себя в полной безопасности.

Наконец они добрались до пограничников. Начальник поста Абдурауфхан тепло встретил Садретдинхана, но оказался слишком гостеприимным хозяином, продержав муфтия и Мирзу за дастарханом три дня. Этого времени оказалось достаточно, чтобы доложить генерал-губернатору Герата о прибытии гостей из Мешхеда и получить разрешение на их въезд в город. Лишь на четвертый день Абдурауфхан проводил муфтия и его секретаря.

Дорога изменилась. Теперь путники ехали вдоль зеленых полей, густых фруктовых садов.

Кони пошли веселее. Да и у всадников настроение было лучше. Они проезжали утопавшие в зелени небольшие селения, где желтые глиняные домишки жались друг к другу…

Но вот на горизонте начали вырисовываться силуэты минаретов и куполов древнего города — одной из столиц потомков грозного Тимура.

Въехав в уютный пригород Хуриян, путники решили немного передохнуть. Советуясь между собой по-узбекски, муфтий и Мирза подошли к бакалейщику купить что-нибудь к завтраку.

Торговец понимал только на фарси. Но стоявший недалеко от лавки мужчина, пропуская сквозь пальцы бороду, внимательно прислушивался к разговору двух незнакомцев.

— Друзья, — обратился он к ним по-тюркски, — в этой лавке свежих продуктов вы не купите…

Затем подошел, поздоровался и повторил: