Задержавшиеся

Спала я беспокойно, то и дело проверяя, спит ли Кен и не видно ли нас с дороги. Перед глазами прыгали обрывки прошлого, как будто прощаясь со мной перед тем, как в Алалирее появится томная и кокетливая Джулия Фортескью. Грустно, конечно, но что поделаешь: работа у меня такая. Повторюсь: если приходится притворяться, то уж лучше это делать до конца. Либо полная правда, либо абсолютная ложь. Полуправда высасывает из тебя все соки.

Часа через три я всё-таки провалилась в глубокий сон, поэтому, когда Кен разбудил меня, громко постучав по дверце кареты, я вскрикнула от неожиданности и подпрыгнула на скамье, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

— Что случилось?

— Пора вставать, госпожа Джулия.

Я откинулась на сидении и глубоко задышала, пытаясь успокоиться. Нет, так не пойдёт. Если я хочу преуспеть в Алалирее, то мне надо расслабиться. Давайте рассуждать разумно: нет никакого смысла себя нервировать. Обычно на заданиях я спокойна, бесстрастна и, чего уж скрывать, цинична. Да, признаюсь, это не обычное задание, но позвольте мне притвориться, что это не так. В противном случае моё сознание взорвётся, сметая с пути все мои хорошие намерения и с таким трудом достающееся самообладание.

Я выскользнула из кареты, критически осмотрела общипанный лошадьми травяной покров и присела на землю. Несколько минут глубокого дыхания, растяжек и физических упражнений отвлекли меня от тяжёлых мыслей. Кен осуждающе косился на меня.

— Не нравится — не смотри, — отрезала я.

— Ну что вы, госпожа, я же вам добра желаю. В Алалирее очень строгие нравы, там дамы на траве не валяются… то есть, простите меня, не упражняются. Вы там когда-нибудь бывали?

Я отрицательно покачала головой. — А ты?

— Нет, что вы! Откуда же мне! Но я многое о ней слышал. Вам там не следует садиться на траву и так… двигаться. Я не знаю, зачем вы туда едете, но я не уверен, что вам там понравится. Мне подождать, пока вы устроитесь?

— Спасибо за заботу, Кен, но у меня всё будет в полном порядке.

Спрятав усмешку, я закончила упражнения. Полного порядка у меня не будет уже никогда, но молодому, заботливому парню об этом знать не обязательно.

Мы перекусили остатками хлеба и маринованного мяса и запили всё это водой. Немного побродив по окрестностям, мы нашли небольшой ручеёк и смыли с себя дорожную пыль.

— Нам пора, — вздохнула я.

Кен критически осмотрел мой дорожный костюм и осторожно намекнул:

— А ваш мужской костюм…?

— Это не мужской, а дорожный костюм, и мы с тобой сейчас переоденемся.

Глядя на то, как отпрянул Кен, я заливисто засмеялась, спугнув стайку лесных птиц.

— Кен, до того, как ты встретился со мной, ты женщин когда-нибудь видел?

Паренёк покраснел и выпятил грудь:

— Да я не только видел, я ещё и … — Он покраснел ещё сильнее и замолчал.

— Не злись. Я сама переоденусь, но тебе придётся помочь затянуть мой корсет и шнуровку. Самой мне никак.

Поморщившись при виде ужаса на его лице, я вздохнула. Парню определённо нужна помощь. Я состроила самую игривую гримасу, на которую была способна в данный момент, и доверчиво наклонилась к его замершей фигуре.

— Я знаю, какой ты, Кен… ты отнюдь не простак. Ты сильный, уверенный в себе мужчина, который хорошо знает женщин и разрешает им иметь слабости. Только такой сильный мужчина, как ты, может наплевать на условности и помочь мне в этом сложном задании. Я так благодарна богине Алали, что та послала мне в пути именно тебя.

Прошептав это признание мягким, соблазнительным шёпотом, я убедилась в произведённом эффекте и потупила глаза. Однако о последнем я тут же пожалела, так как Кен неожиданно вскочил и вздёрнул меня на ноги, воскликнув:

— Конечно, госпожа. Неужели вы думаете, что меня испугают какие-то… кнопочки или бретельки. Вы можете полностью на меня положиться.

Было очевидно, что на его жизненном пути никогда ранее не возникали устрашающие препятствия вроде тех самых кнопочек и бретелек. Я умудрилась справиться с улыбкой, сложив руки на груди и томно потупившись. Вот я какая, Джулия Фортескью. Профессионализм — страшное дело.

Воинственно выпятив грудь, Кен скрылся за деревьями, оставив меня переодеваться. Не могу сказать, чтобы я была довольна собой. Кен — хороший, простой парень, и просить его зашнуровывать мой корсет действительно было возмутительным нарушением правил приличия. Однако выхода у меня не было: корсет предстояло затянуть по бокам и сзади несколькими нитями. Натянув на себя нижнюю юбку, чулки, корсет и туфли, я снова позвала Кена. Тут же растеряв воинственность, бедняга попытался двигаться боком, не глядя на мою полураздетую фигуру.

— Кен… Иногда в жизни бывают экстремальные обстоятельства, в которых только истинные мужчины остаются мужчинами, — с усталым придыханием проговорила я. Сверкая глазами, Кен решительно развернулся ко мне, как будто собирался вытаскивать меня из пропасти, и занялся моим корсетом. При этом его глаза, не переставая, скользили по округлостям моей фигуры, но меня это ничуть не расстроило. Иногда хочется сделать хорошему человеку приятное.