Задумал Чудо

Разбившись гипсовой скульптурой,
Воронам очи проиграв,
Он пропустил сквозняк в фигуру
И сдался, душу потеряв.

Вспорхнувши ласточкою в небо,

Душа узрела путь домой,
И боли-страха уже не было,
А был из ангелов конвой.

Душе на небе вдруг ответят,

Как совесть златом не душить,
Как не менять на зиму лето
И даже мыслью не вредить.

А не ответят, ниже спустят,

Где Искры наждаком скоблят,
Там явят выжженную пустынь
На все готовых чертенят…

Накроет после осознанье,

Как не призвать на двор напасть,
Как, загадав все три желанья,
Безглазым в поле не пропасть.

Волки

Давно беспокоят железные волки,
Ночами приходят, сны бороздят,
Палю по ним лихо из старой двустволки,
Они ж, как влитые, на лапах стоят.

И пасти широкие не закрывают,

Смотрят с укором в голодных глазах,
Чувствую, каждый меня давно знает,
А я вспоминаю их впопыхах.

И жду, кто же первым окажется рядом

И все мне предъявит, вонзив клыки в плоть,
Колени дрожат и пот катит градом,
Когда понимаешь: могут вспороть.

И только вожак стоит отстраненно,

Луна, но не воет, а говорит:
«Ответь, помогли Человеку патроны,
Отбиться от тех, кто все время молчит?»

И, просыпаясь в мокрой кровати,

За голову – целую – долго держусь,
На эту ночь, может быть, хватит?
К другой приготовлюсь и отобьюсь…

Тени

В дымке вечерней протаяли тени —
Плоские силуэты.
Отсутствие лиц и настроений.
Пальцы крошат сигареты.

Дым приближается гибкой змеей,

Кольца вот-вот сомкнет,
Поздно бежать домой,
Но кто там, по-честному, ждет?

Сдаться и тихо «уснуть»,

Тоже лицо стереть?
И сократить свой Путь
Между «жить-умереть»?

Чтобы протаять однажды

Перед кем-то, в сомненьях,
И утолить его жажду
Острым «прикосновеньем».

У дворника метла пропала

У дворника метла пропала,
Я понял – это неспроста:
На ней опять душа летала
Копыт касаться и хвоста.

А телу на балконе хватит

Стоять, как глиняный голем,
Не пациент в шестой палате,
Но скоро стану, насовсем…

Страшны ведьминые «программы»,

Пустой, отсутствующий взгляд,
Напротив – очертанья храма,
В нем ждали много лет назад…

И тело не растормошить,

Совсем холодная кровать…
Страданья чем свои залить?
Иль на сухую выть-орать?

А утром, как и не бывало:

«Давай-ка, милый, не грустить,
Я здесь немного «полетала»,
И что, теперь со мной не жить?»

А может, также оседлать

Метлу, и ночь гори огнем?
Во весь опор по небу мчать
На шабаш с милою вдвоем…

Резво черти катались на шторе