Загадай любовь

Дружно убрав все со стола, мы решили, что все, кроме нас с Тимуром, отправятся спать наверх. Родители – в свою спальню, Алина и Эдик – в нашу с сестрой комнату. А мы с Макеевым останемся внизу, в большом зале, где стоял старый скрипучий диван и кресло-кровать. Диван достался мне, а кресло – Макееву. Когда все ушли наверх, мы еще некоторое время сидели у камина. Я положила на блюдце кусок торта и с блаженством вытянула ноги. Только стук чайной ложечки по блюдцу и треск огня нарушали тишину. Макеев смотрел на языки пламени, и в темных глазах его плясали искорки. Я некоторое время молча косилась на одноклассника, а потом все-таки не выдержала и сказала:

– Сегодня у тебя был шанс завести подружку.

Конечно, я имела в виду надоедливую Катю. Хватило же ей смелости флиртовать с чужим парнем, да еще и при его «девушке». Я все не могла успокоиться, так была возмущена этим фактом. Все-таки при всей идеальности моей старшей сестры есть у нее один огромный недостаток: она не умеет выбирать подруг и парней.

– Такой шанс у меня был не только сегодня, – самонадеянно произнес Макеев, не сводя взгляда с огня.

Я цокнула языком и отправила в рот новую порцию торта. Прожевав, спросила:

– Ну, она тебе действительно понравилась? Когда уедем с дачи, я могу у Алины попросить ее номер телефона… Когда мы с тобой «расстанемся».

Тимур наконец посмотрел на меня.

– А когда мы с тобой расстанемся? – спросил он.

Я растерянно пожала плечами:

– Да хоть завтра.

– Я не такой ветреный, Наташа, чтобы так быстро бросать девушек.

– Сейчас ты можешь не придуриваться, – негромко рассмеялась я. – И ничего из себя не воображать. Мы здесь одни.

– А я никогда никого из себя и не воображаю, – спокойно возразил Тимур. И мы снова замолчали.

Доев торт, я отложила блюдечко в сторону, подобрала под себя ноги и тоже уставилась на огонь. Но долго молчать не смогла.

– И все-таки… Она в твоем вкусе? – не унималась я.

– Почему тебя так это интересует? Ты в моем вкусе, – ответил Тимур. – Я ведь тебе уже говорил.

Я почувствовала, как мои щеки пылают от близкого пламени. Или не от него? Удивленно посмотрела на Тимура и почему-то шепотом спросила:

– Правда, что ли?

Макеев посмотрел на меня. Долго, внимательно и немного насмешливо. Но к этому взгляду я уже привыкла.

– Да, – наконец ответил он. И улыбнулся. Так искренне, широко и лукаво, что я тоже не смогла сдержать улыбку. Если он не врет, то… Это чертовски приятно. Хорошо нравиться таким парням, как Макеев. Если бы мне в симпатии признался трусливый Стас Калистратов, хлопая, как корова, своими белесыми ресницами, я бы даже расстроилась. А нравиться Макееву было даже как-то немного почетно.

Но я с ответным признанием не торопилась. Потому что давно для себя решила: мое сердце навсегда принадлежит Антону Владимировичу. Даже если любовь до конца моей жизни останется безответной… Мне казалось, если я посмотрю на какого-нибудь другого парня, то предам Золотко. Пусть он даже никогда об этом не узнает. Но мне-то будет горько от этого.

– Может, пока мы не «расстались», будем вести себя как настоящая пара? – предложил Макеев.

Вот жук! Я снова засмеялась и нарочно включила дурочку.

– А это как? – тут же спросила я.

Тогда Тимур пододвинулся ко мне и снова приобнял. Треск костра и вся эта романтичная обстановка действовали на меня дурманяще. Захотелось прильнуть к Макееву, и я обняла его в ответ. И даже почувствовала, как громко стучит сердце Тимура. Мне казалось, что я сейчас растаю от этой внезапной близости. Боже, что я творю? Обнимаюсь с одноклассником, с которым до недавнего времени даже в школьном коридоре не здоровалась. Но запах парфюма Тимура и выпитый за ужином бокал шампанского вскружили мне голову. Почему объятиям придают так мало значения? По-моему, это несправедливо. Хотя Казанцева бы обязательно сейчас снова сказала, что у меня, как обычно, играют гормоны и для семнадцати лет это нормально. Кстати, о Казанцевой… Из-за этих объятий мне еще больше захотелось сохранить наш с Макеевым уик-энд в секрете. Пусть Яна считает, что нас с Тимуром ничего, кроме той злосчастной коробки с шоколадными конфетами, не связывает.

Тимуру явно понравилось, что я обняла его в ответ. Я почувствовала, как он улыбнулся мне в макушку. И по-прежнему ощущала под рукой, как стучит чужое сердце. Мне давным-давно не было так спокойно и хорошо.

– Надеюсь, ты там снова себе ничего не воображаешь? – спросила я, не поднимая головы.

– Снова? – переспросил Тимур. – Ну, у тебя и самомнение, Наташа.

– Какое есть, – хихикнула я.

Еще и тот факт, что наверху спали родители, напрягал. Мне казалось, что папа вот-вот спустится, и тогда «мужского» разговора не избежать. В этот вечер папа сдержал обещание и не стал заводить с Тимуром отцовские нравоучительные беседы. С другой стороны, мы не делали ничего неприличного. Просто сидели у камина и даже не целовались. Хотя, честно признаться, страшно захотелось.