Загадаю Тебя

На соседний стул запрыгивает огромный, пушистый котяра. Усевшись, принимается лениво разглядывать присутствующих.

Ржу. То ещё персонаж. Недовольная толстая морда с лохматыми бровями. На шее серебристый дождик.

– И Персик проголодался, – девчонка отдаёт ему кусочек колбасы.

– Оля!

– Ну праздник же, дед! – смеётся заливисто.

Внезапно звонит телефон. Не успеваю моргнуть, как она вскакивает и хватает его со стола.

– Тут говори, – давит взглядом предок.

– Ма… Вы уже подъезжаете? – пищит она радостно, послушно присев на стул.

– Нет, Оль, не получилось. Адольфа не отпустили с работы. Сама знаешь, всё на нём в компании держится.

– Так вы, что же, не приедете совсем?

Девчонка заметно сникает. Глаза снова на мокром месте.

– Подарок пришлю посылкой. И тебе, и деду.

– Ничего не надо, – шмыгает носом Оля.

– Что значит не надо? Мы с Адольфом старались, выбрали тебе духи и блузку, а деду ремень.

– Пусть твой Гитлер им и удавится, – злится Корней.

– Мам, вместо подарков… лучше бы вы приехали, – девчонка выразительно на него смотрит и прикладывает телефон к другому уху.

– Оль, не будь эгоисткой. Говорю же, не получилось, – мнётся дама. – Как дед себя чувствует? Не болеет?

– Передай, что помирать пока не собираюсь. А если и помру, хоронить нам есть за что. Справимся.

– Дед! – цокает языком внучка и, всплеснув руками, быстро выбегает из комнаты.

В принципе, её можно понять. Нормально поговорить с матерью он всё равно не даст.

— Адольф… – тяну многозначительно, глядя на Степаныча, сминающего салфетку.

– Нет бы нормального русского мужика найти! – взрывается Корней.

– Ну, может, он человек хороший.

– Хороший, плохой, какое мне дело! Она вон родную дочь когда последний раз видела?!

– В Германии живут? – предполагаю осторожно.

– Уже седьмой год как.

– Понятно.

Теперь Олин вопрос про перелёт несёт в себе куда более глубокий смысл. Выходит, что не из праздного любопытства интересовалась.

– А чё не отпустите девчонку к матери погостить? – закидываю удочку. – Двадцать первый век на дворе. Самолёты падают крайне редко.

– Больно волнуют меня твои самолёты! Нечего Оле там делать. Тема закрыта! – чеканит дед холодно.

Глава 5

Корней Степанович поднимается из-за стола и, приложив кулак к больной спине, чешет вслед за внучкой.

Эх… Чужая семья – всегда потёмки. Кто его знает, почему дед так ополчился на этого немца. Может, у них какой-то конфликт был. А может, Корней не хочет принимать иностранца исключительно по своим личным причинам.

Накладываю себе в тарелку Оливье. Подбавляю пюре, беру куриную ножку. Всё это складываю в одну тарелку. Мать схватилась бы за сердце, если б увидела. Отчитала бы стопудово. Пришлось бы прослушать часовую лекцию о том, что подобное свинство в приличном обществе недопустимо.

Но матушки сейчас рядом нет, так что я вполне могу себе позволить просто насладиться вкусной едой. Ну так ведь?

Закидываю в рот кусочек салями. Присматриваюсь к тем блюдам, что стоят на столе. По-любому надо попробовать второй салат, кабачки и те симпотные рыбные бутерброды. Выглядит весьма аппетитно.

Пока я самым наглым образом набиваю до отказа довольный желудок, Оля и дед ругаются. Точнее ругается только дед. По крайней мере, именно его голос звучит на весь дом.

Он возвращается в комнату аккурат к тому моменту, как я почти опустошаю тарелку. Злющий и заведённый, ковыляя, направляется в сторону кухни. По пути бормочет что-то на старо-ругательном.

И как только девчонка его выносит? Без железного терпения точно не обойтись. Характер у него лютый…

Доедаю салат и решаю найти Олю. Она ведь, возможно, сидит ревёт. Можно успокоить и напомнить о том, что лучшие годы у неё ещё впереди. Немного подождать надо.

Морщусь и хватаюсь за рёбра. Похоже, слишком резко встал.

Интересно, там трещина или перелом? Ощущения прям меганеприятные. Ещё раз стоит отдать должное нападавшим, отпинали меня толпой как следует. Такое впечатление, что болят все органы сразу.

Медленно иду по коридору, пытаясь распознать, где находится девичья обитель. Действую методом логического исключения. В этой комнате я проснулся, здесь справа туалет и ванная. Значит, надо пилить в ту дальнюю.

Подхожу к двери, дважды стучу. Тут же открываю. И дверь и рот одновременно…

Бамс!

Что-то прилетает мне в лоб.

– Ой! – пищит Оля, сидящая на кровати. Одновременно с этим испуганно округляя глаза и прижимая ладонь ко рту.

Поднимаю руку.

Ёпрст. Это что? ДРОТИК?

Недоуменно на него смотрю.

– О, Господи! Прости, пожалуйста, – верещит девчонка, вскочив с постели.

Я тем временем замечаю на обратной стороне двери круглую дощечку, разделенную на концентрические круги и сектора.

Любопытно.

– У вас тут в Загадаево попробуй выжить. В лесу не грохнули, так тут заколют насмерть, – усмехаюсь, рассматривая дротик, зажатый меж пальцев.

Хм. Добротный такой, между прочим. Старого формата.

– Я не хотела, извини, – повторяет виновато. – Ты появился так внезапно, я не успела среагировать. Щас принесу аптечку. У тебя кровь, – ураганом выбегает из комнаты. Даже возразить не успеваю.