Загадаю Тебя

Откуда в этой хрупкой девчонке столько силы и выносливости? Я впечатлён. Впрочем, как и все присутствующие.

Когда начинаю вести мяч от центра, потемневшее небо освещает яркая вспышка молнии. Тут же предупреждающе гремит гром, а после начинается самый настоящий ливень.

Только вряд ли что-то способно остановить меня. За последующую минуту я ловко обхожу защитника и полузащитника. Прицеливаюсь и зафигачиваю третий гол в ворота соперников.

Так-то!

Довольные возгласы парней сменяет поток нецензурных выражений. Разбушевавшаяся стихия прогоняет с поля участников обеих команд, решив, что на сегодня игра окончена.

– Ты продула, – ору Мироновой, забирая мяч с травы.

Доволен как слон, не пытаюсь этого скрыть.

– Нет. Нечестно! – доносится неразборчиво сквозь шум дождя.

Ну-ну.

Оля нагоняет меня у фонаря и дёргает за футболку, вынуждая тормознуть и повернуться.

– Матч закончился раньше положенного из-за дождя, – машет руками, доказывая свою правоту.

– Не умеешь проигрывать? – спрашиваю, наклонившись к ней чуть ближе.

– Так нечестно, Богдан! – пищит, надрывая горло.

– Всё честно. Счёт три–два, Оль.

– Это нечестная победа! – продолжает упрямо спорить, по прежнему пытаясь перекричать дождь.

Промокла до нитки. Часто дышит. Раскраснелась от бега.

Что-то говорит, но я ни черта не слышу. Смотрю в горящие недовольством глаза. Затем резко перевожу взгляд на её шевелящиеся губы.

Как и тогда, на железнодорожной станции, возникает непреодолимое желание её поцеловать. Правда по накалу страстей тот вечер явно уступает. То, что я чувствую сейчас в разы сильнее. Да и воинственный настрой возмущённой Оли ситуацию только усугубляет. Пожалуй, она слишком нравится мне в таком состоянии. Настолько слишком, что я, поддавшись необъяснимому порыву, выпускаю мяч из рук и, шагнув к ней, всё же делаю это. Бездумно. Без разрешения.

Миронова в глубокой растерянности, а я бессовестно этим пользуюсь.

Стиснув хрупкое девичье тело в объятиях, целую вожделенные губы. Так жарко, напористо и страстно, что крышу сносит с первых же секунд.

Прижимаю к себе ещё теснее. Одна ладонь на талии, вторая гладит спину, пока я настойчиво претворяю в реальность одну из тех фантазий, что не раз мучила мой уставший мозг.

Чертовски приятно целовать её. Не помню, чтобы так выносило. Сам не ожидал, что эмоции захлестнут меня и будут столь бурными-бесконтрольными.

По лицу и шее лупит холодный дождь, но все мои рецепторы настроены исключительно на Олю. Она, кстати, к моему глубочайшему сожалению, довольно-таки быстро приходит в себя.

Резко дёрнувшись, толкает меня в грудь, вынуждая оторваться от её рта.

Ну нет, Миронова!

Не скрывая досады, позволяю отдалиться. Не насильно же целовать. К подобному я не готов, даже притом, что очень хочется.

Отходит назад. Рассерженно на меня смотрит и сжимает кулаки от злости. В какой-то момент реально кажется, что она двинет мне сейчас по роже. (Заслуженно, между прочим).

Непроизвольно улыбаюсь.

– Тебе смешно?

– Нет.

Сердце грохочет о рёбра как ненормальное. В ушах шумит.

– Совсем обалдел, Сухоруков? – возмущённо спрашивает и обхватывает себя руками.

Дрожит. Замёрзла или разволновалась – непонятно. Как и осталась неясной её реакция на мой поцелуй.

Не оттолкнула. Не ответила.

Стерпела?

– Оль…

Выставляет вперёд ладонь. Качает головой и, бросив напоследок в мою сторону ещё один сердитый взгляд, уходит.

Вздыхаю. Поднимаю мяч с травы и тоже направляюсь к раздевалкам.

Думаю, пытаться говорить с ней о свидании прямо сейчас – не лучшая идея. Наверное, пусть немного остынет, да?

Глава 23

Оля

– Мирон, ты вообще не обязана это делать, – подруга качает головой, глядя на то, как я забираюсь в костюм.

– Сень, давай не будем по новой начинать этот бессмысленный разговор. Я здесь, и у нас весь вечер расписан.

– Тебе учиться надо, Оль, а не вот это вот всё… – тяжко вздыхает.

– Ничего Прорвёмся.

– Девчули, время. У вас пять минут, – кричит Валя, наш менеджер.

– Поправь мне правое ухо, когда застегнусь.

Сеня кивает и ждёт, пока я покончу с приготовлениями.

Расправившись, подхожу к ней, наклоняюсь, и она делает то, что я попросила.

Дверь фургона открывается.

– Ты почему ещё не одета, Сень? – Валя округляет глаза.

– Да щас всё будет, – спокойно отвечает ей подруга, ловко залезая в свою гудящую ростовую куклу, приобретающую объём.

– Оль, выходи потихоньку. Тесно.

– Угу.

Бочком топаю к выходу. Осторожно спускаюсь на асфальт. Проверяю, всеми ли частями тела могу двигать. Вроде порядок.

– О, ма, гля! – раздаётся совсем рядом. – Ух ты!

Мимо нашего фургона проходит женщина с ребёнком. Последний, что вполне ожидаемо, тычет в меня пальцем и громко кричит.

– Мишка! Мишка! Ма, Мишка!

– Боренька, стой, ты куда?

Но Боренька видит цель, не видит препятствий. Несётся будто скоростной поезд, и с разгона в меня врезается.

Бам!

Едва-едва удаётся устоять на ногах.