Загадка бордового портфеля

— Не помер, а погиб, — счел своим долгом уточнить Муму. — И причина могла быть только одна: ваша Птичка Божья меня прибила.

— Смерть пр-ровокатор-рам! — весьма кстати прохрипел попугай.

— Слушай, — вконец изумился Иван, — он у вас что, действительно все понимает?

— Трудно сказать, — пожала плечами Марго. — По мнению ученых, попугаи просто повторяют слова автоматически. Но бабушка считает, что это совсем не так.

— Ты уберешь его наконец или нет? — окончательно потерял терпение Муму.

— Сейчас.

Марго двинулась было с попугаем на плече в ближайшую комнату по коридору, но у порога замедлила шаг. Ей пришло в голову другое решение.

— Знаете что, не будем лишать Птичку Божью свободы. Сегодня ведь тепло. Посидим на террасе.

— Ур-ра! — воскликнул попугай.

— Там он наверняка уж Муму не достанет, — снова заговорила девочка. — Закроем дверь, и порядок. Варя, поставишь чайник? А мы пока с ребятами отнесем чашки и все остальное.

— Мысль правильная, — Луна с довольным видом потер руки.

— Тем более что бабушка вчера по случаю первого сентября испекла мои любимые маленькие пирожочки с мясом и с капустой, — сообщила Марго. — И их ещё очень много осталось.

— Они не твои любимые, а мои любимые! — впал в бурный восторг обычно невозмутимый Луна. — Ванька, — посмотрел он на новенького, — эти её бабушкины пирожки — пальчики оближешь. Пошли за посудой!

Варя побежала ставить чайник. Мальчики принялись таскать посуду из столовой на террасу. Попав туда, Иван удивился. Он и не думал, что подобное может существовать в центре Москвы. Терраса была широкой, разделенной надвое чем-то наподобие живой изгороди. Ее образовывали вечнозеленые туи, растущие в длинном деревянном ящике с землей, который тянулся от одного до другого края террасы.

— Вторая половина, — Луна указал на границу из туй, — принадлежит соседям Марго. Зато это, — обвел он жестом широкое пространство, — священная собственность семейства Королевых.

— Ясно, — Иван продолжал ошалело разглядывать террасу.

Вдоль перил тоже тянулись деревянные ящики вперемежку с кадками. Сейчас все они пестрели яркими осенними цветами. Но самое замечательное, по мнению Ивана, сооружение находилось посредине. Это была ажурная металлическая беседка, тщательно выкрашенная в белый цвет и увитая сверху донизу садовым виноградом.

— Есть это, конечно, нельзя, — ткнул пальцем в созревшую темную гроздь Герасим. — Сплошные канцерогены с нашего родного Ленинградского проспекта.

— Зато уютно и красиво, — ответил Иван.

— Это все работа бабушки Марго, — проинформировал Луна.

Внутри беседки находились стол и шесть удобных стульев. «Сидеть тут в теплую погоду — одно удовольствие. Если бы ещё не было шума», — невольно подумалось Ивану. Впрочем, оказавшись внутри беседки, он убедился: густые лозы винограда значительно глушат шум. Здесь можно было совершенно спокойно разговаривать.

Иван подошел к перилам. С одной стороны террасы был виден запруженный машинами Ленинградский проспект. Вдали маячили купола Белорусского вокзала. Другая сторона террасы выходила на старинное здание из бурого кирпича, смахивающее на сильно уменьшенный в размерах средневековый замок — по-видимому, особняк какого-то дореволюционного финансового воротилы, в котором, как уже было известно Ивану, сейчас находилась детская районная поликлиника. Особняк-замок окружал сад со старыми деревьями, обнесенный монументальной оградой.

— Ва-анюша, о чем мечтаем? — вывел его из задумчивости, оклик Варвары.

Остальные уже забрались в беседку. Марго разливала по чашкам чай. А Луна уже вовсю уплетал мелкие, размером чуть больше пельменя, пирожки, издавая при этом тихое урчание.

— Эх, Птички Божьей тут нету, — отпихивая Луну от блюда, взял себе несколько пирожков Герасим. — Он бы сказал тебе, как такое называется.

Луна, никак не отреагировав на замечание, засунул в рот ещё пару пирожков.

— А ты, Герасим, никак, по Птичке Божьей уже соскучился? — прыснула Варя.

— Птичка Божья — хор-рошая птичка, — словно бы по заказу донеслось из квартиры. Герасим дернулся и поперхнулся пирожком.

— Не бойся, он не вылезет, — постучав ему кулаком по спине, заверила Марго.

Откашлявшись, Муму все же вышел лично удостовериться, что ему и впрямь не грозит вероломное нападение попугая. Он вышел из беседки. Стеклянная дверь, ведущая с террасы в квартиру, была распахнута. Однако вторую, затянутую плотной сеткой, Марго заперла на задвижку. Ясно, что попугаю на террасу никак не выбраться.

Герасим удовлетворенно хмыкнул. Птичка Божья, нахохлившись, сидела возле самой двери, кидая сквозь сетку сердитые взгляды на Герасима.

— Сидишь и сиди, — тихо пробормотал тот и показал попугаю фигу.

— Р-разбойники, вор-ры, ур-роды, — одарил его в ответ попугай строчкой из Маршака.

— Ах, ты ещё обзываешься, — проворчал Герасим.

— Я ор-рел, — явно впал в манию величия попугай. Но этого ему, видимо, показалось мало, и он добавил: — Гер-расим тр-рус.

— От труса и слышу, — махнул рукой Муму и под возмущенный клекот попугая удалился к друзьям в беседку.