Загадка для благородной девицы

Мадам Эйвазова наперебой с Людмилой Петровной донимали разговорами князя Орлова; иногда вставлял пару реплик и Вася, уже вернувшийся из своей поездки и читавший сейчас газету. Я тоже не решалась уйти, но больше молчала и пыталась сосредоточиться на сюжете книги, что взяла в библиотеке. Даже Ильицкий, хоть и боролся с желанием покинуть нашу теплую компанию, только вышагивал с тоской на лице от одного окна к другому.

Хоть сколько-нибудь весело было, кажется, лишь Андрею и Натали, которые на пару играли в преферанс, так как все остальные отказались. Андрей выигрывал раз за разом, а Натали, кажется, уже не знала, куда прятать тузы и марьяжных королей из своей раздачи. Почему-то она считала, что внимания мужчины можно добиться только грубо льстя ему и подыгрывая. Никогда я этого не понимала.

В очередной раз собирая выигрыш, Андрей вдруг сказал:

– Господа, а почему бы нам не поиграть во что-то всем вместе? В шарады или хоть фанты? Скука же смертная!

– Предлагаю поиграть в «молчанку», – отозвался Ильицкий, глядя на залитое дождем окно. – Как вы на это смотрите, Лиза?

Эйвазова смутилась – ее наигранно веселый щебет с князем и впрямь звучал громче других голосов. Неловкость снова сгладил Андрей:

– Нет, друг мой, увольте, все в этом доме знают, что в «молчанке» у тебя нет конкурентов.

– А давайте и правда поиграем в фанты? Сто лет не играла в фанты! – подхватила затею Натали. – Чур, я вожу!

Она живо подскочила, схватила зачем-то пустую вазу из шкафа и принялась обходить домочадцев. Те с некоторой неохотой, но все же подчинились.

– Я не знакома с правилами этой игры… – призналась я, когда она подошла ко мне.

– Все просто, – охотно отозвалась Натали, – в эту вазу собираем фанты – какие-нибудь безделушки от каждого по одной, а потом ведущий, то есть я, не глядя тянет из вазы фант и дает его владельцу задание. Любое задание. Впрочем, если ты не умеешь, то можешь не играть.

Она, улыбаясь самым невинным образом, вынула из уха серьгу и положила ее в вазу. Недобрые у меня были предчувствия относительно этой игры, но я ответила:

– Нет, отчего же, я с удовольствием поиграю. – Серег я не носила, так что пришлось отстегнуть от ворота мамину брошку и положить ее к другим вещицам.

А игра оказалась и впрямь веселой – отчего мы никогда не играли в нее в Смольном? Натали с ее богатым воображением давала фантам задания хоть и не вполне безобидные, но и не выходящие за рамки дозволенного. К тому же веселые. Например, Васе выпало жонглировать сырыми яйцами – и у него это даже получалось! До тех пор, пока Натали, восхищенная ловкостью брата, не принялась выхаживать вокруг него, смеясь при этом и хлопая в ладоши. Это, разумеется, Васю сбило, и все яйца тотчас оказались на полу, его ботинках и ее платье – все остальные успели благоразумно отпрыгнуть в сторону. Однако именно этого все как будто и ждали – и смеялись совершенно искренне. Вася же, дурачась, набросился на сестру с упреками:

– Это все ты виновата! Ну, Наташка, берегись!..

Натали же, взвизгнув, бросилась от него убегать – сперва они носились вокруг софы, потом Натали пыталась спрятаться за необъятной спиной Людмилы Петровны.

– Тетечка, спасите меня! – довольно визжала она.

– Хватит озорничать, уймитесь, негодники!.. – почти умоляла та, однако смеялась аж до слез.

Потом Натали, совершенно потеряв стыд, принялась носиться уже вокруг Ильицкого – единственного, кто стоял с кислой физиономией. Он же их веселье и прекратил – грубо, но действенно. Просто приподнял Натали над полом и вручил ее хрупкое тельце брату:

– Если захочешь ее убить, я с удовольствием помогу.

– Фу, какой ты бука, Женечка! – обиженно надулась Натали. – Знаешь что! Я даю тебе задание рассмешить меня – прямо сейчас!

И, показательно нахмурившись, встала напротив него.

– Может, сначала хотя бы залог мой отдашь?

– Да пожалуйста! – Натали не глядя сунула руку в вазу и вытянула десятирублевую ассигнацию, лишний раз демонстрируя, что прекрасно осведомлена, кто что поместил в вазу и что у Ильицкого нет фантазии даже для того, чтобы положить безделушку, а не деньги. – Вот твой залог. А теперь рассмеши меня.

Все замерли в ожидании, что Евгений Иванович станет рассказывать анекдот, шутку или хоть фокус покажет. Но тот предельно медленно расправлял свою десятку, укладывал ее в портмоне, а потом вдруг поднял перед носом кузины указательный палец.

– И что? – изумилась моя подруга.

Ильицкий, не меняясь в лице, несколько раз согнул палец. Губы Натали дрогнули, но она совладала с собой и только вымолвила сухо:

– Я уже давно не смеюсь над подобными глупостями.

Тогда Ильицкий изобразил тем же пальцем змейку – и тут Натали не выдержала: зажала обеими руками рот и согнулась пополам от хохота.

– Что и требовалось доказать, – изрек с каменным лицом Ильицкий.

В отличие от сына даже матушка Евгения Ивановича сегодня была на высоте. Ей выпало прочитать стихотворение, и она, молитвенно сложив руки, нараспев начала:

– Я к вам пишу! Чего же боле…