Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Прогнав с лица добродушную улыбку, он взял чистый лист бумаги и крупно написал на нем заголовок: «Мероприятия», — потом поставил цифру один и задумался. Барышников подсел ближе, и они принялись набрасывать план ввода в операцию нового игрока. Первый пункт не вызвал никаких разногласий: Леонову отводилась роль «паровоза», который потащит за собой начавшую было затихать радиоигру. Постепенно следующий этап операции, разработанной почти год назад в кабинете у Абакумова, приобретал все более зримые очертания. Опытные, проработавшие не один месяц бок о бок контрразведчики с полуслова понимали друг друга, хотя говорили на языке, порой непонятном простому обывателю.

Утехин взял чистый лист бумаги, написал на нем два слова: «втемную» и «вполутемную», — пододвинул Барышникову и спросил:

— На каком варианте остановимся?

Тот наморщил лоб и после коротких раздумий ответил:

— Втемную вряд ли получится — слишком много вопросов придется на самом Леонове завязывать.

— Значит, будем работать с частичной расшифровкой перед ним Виктора, — согласился Утехин.

— Но только его, а вот Дуайта категорически светить не стоит.

— Конечно! Леонову достаточно знать, что Виктор работает на нас.

— А я так думаю, что разжевывать ему ничего не надо — он мужик башковитый, все на лету схватывает, к тому же в тридцать девятом мы его хорошо поучили, поэтому лишних вопросов он задавать не станет.

— Ладно, поживем — увидим, — не стал возражать Утехин и продолжил: — Меня больше беспокоит другое — его начальник, сам знаешь, во что это может вылиться.

— Да никуда он от нас не денется! Абакумов надавит как следует, и тот сделает все, что мы скажем, — отмахнулся Барышников. — Я вот думаю, что проблема может возникнуть в совершенно другом месте. Как только Виктор доложит в «Цеппелин» о вербовке Леонова, там сразу потребуют дать «убойную информацию».

— В этом я ни минуты не сомневаюсь, и потому, хочешь не хочешь, придется подыграть фрицам, а здесь нам без дезы Генштаба никак не обойтись.

— В том-то вся и загвоздка. Ты, Валентин, не хуже меня знаешь, что они стоят насмерть за каждую цифру, за каждое слово, иногда проще Берлин взять, чем выбить из них маломальски подходящую информацию.

— Ничего, что-нибудь да выцарапаем, у меня в оперативном управлении уже наладились с мужиками хорошие рабочие контакты, — заверил Утехин.

— Хотелось бы верить, но лучше начать работу с ними сейчас, чтобы потом, когда «Цеппелин» озадачит, нам с тобой не носиться в режиме ошпаренной кошки, — не успокаивался Барышников.

— Не переживай, Володя, сегодня же поручу Окуневу вплотную заняться этим вопросом.

— Вот и договорились, а я с моими ребятам подготовлю радиограмму в «Цеппелин», — кивнул Барышников. На том и разошлись.

Спустя два дня после этого Абакумов внес в план небольшие изменения и утвердил его вместе с текстом радиограммы от Бутырина.

Тем же вечером в Малаховке заработал радиопередатчик, и в Берлин полетело срочное донесение:

«Л. дал принципиальное согласие на сотрудничество, но при условии получения паспорта гражданина США, пятнадцати тысяч долларов наличными и открытия счета на его имя в одном из банков Швейцарии».

«Цеппелин» не замедлил с ответом. В своей радиограмме Курек рассыпался в благодарностях:

«Выражаем восхищение вашей блестящей работой, передаем личную благодарность обергруппенфюрера Кальтенбруннера. Для оказания помощи в вербовке Л. 30 марта к вам будет направлен курьер лагеря особого назначения Главного управления имперской безопасности А. Гальфе. Он доставит запасную радиостанцию, чистые бланки фиктивных советских документов, 5 тыс. долларов США и 500 тыс. рублей. Встречайте его на железнодорожной станции Егорьевск в 13.00. В случае срыва повторная явка на том же месте на следующий день. Да поможет вам Бог!»

Это сообщение всколыхнуло контрразведчиков, и накануне высадки курьера в отделах Барышникова и Утехина царило напряженное ожидание. Спало оно, когда радиолокаторы засекли в небе над Егорьевском немецкий самолет, а позже, примерно в час тридцать, над озером проплыл купол парашюта и исчез в глубине леса.

К этому времени Виктор уже находился в Егорьевске, в штабе батальона внутренних войск НКВД. По большому счету делать ему было нечего — только ждать. Проснулся он рано и после сытного армейского завтрака, чтобы как-то скоротать время до встречи с Гальфе, засел играть в подкидного дурака вместе с Окуневым и Тарасовым, но вскоре это занятие им наскучило, и он взялся за томик Пушкина, чудом оказавшийся на столе комбата.