Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Со дня поступления в «Абвергруппу 102» шифровки Пиккенброка прошла неделя, и после нее в адрес обер-лейтенанта Штайна не приходило ни одного распоряжения. В Запорожье, Берлине и Кракове будто забыли о его существовании. Приезд из штаба Абвера полковника Штольце с проверкой переносился со дня на день. И это затянувшееся молчание ничего хорошего не сулило ни самому Штайну, ни его подчиненным. В памяти еще были свежи воспоминания о работе подобной комиссии в декабре сорок второго в Краснодаре. Тогда, перед Рождеством, так и не найденный ни гестапо, ни инспекторской группой капитана Лайндекера неустановленный мерзавец на посмешище всему городу вывесил перед самым носом дежурного по группе плакат «Здесь живут шпионы Гесса!». И новогодний праздник для диверсантов и их хозяев превратился в настоящий кошмар. Канарис на такую неслыханную наглость отреагировал так, что никому из его подчиненных мало не показалось. Гесс лишился должности и вместе с инструктором-вербовщиком Шевченко, заподозренном в шпионаже, был отозван в Варшаву для «приятного общения» с «интеллигентами» из аппарата «папаши Мюллера» и «вежливыми берлинскими мальчиками» из службы безопасности, а половину личного состава группы в спешном порядке отправили на фронт.

Теперь, перед приездом Штольце, все снова замерли в тревожном ожидании. После провала Рейхера деятельность «Абвергруппы 102» фактически оказалась парализованной. Заброска диверсантов за линию фронта прекратилась, набора новых курсантов не было, а работа с оставшимися велась через пень-колоду. Даже такие служаки, как Бокк и Бонг, смотрели сквозь пальцы на откровенное безделье инструкторов. Но еще больше пугала абверовцев не угроза, исходившая от комиссии Штольце, а наступление русских войск. От залпов артиллерии в окнах штаба уже начинали жалобно дребезжать стекла. Петля окружения группировки войск фельдмаршала Клейста, зажатой на Таманском полуострове, затягивалась все туже и туже. И только один лейтенант Райхдихт и его тайные агенты лезли из шкуры вон, чтобы отыскать затаившегося шпиона НКВД. Обнаружить его надо было до приезда Штольце, так как в противном случае перед ним маячила мрачная перспектива одним из первых оказаться в подвалах «доброго старины Мюллера». Но все, что ему удалось собрать за последние дни, было зыбко и неубедительно, под подозрение попали многие, а конкретных доказательств вины Шойриха, по уши погрязшего в спекулятивных сделках, а также Коляды и Петренко, замеченных в подозрительных контактах с местными жителями, не находилось.

Очередной день не принес облегчения ни ему, ни Штайну. Склонившись над столом, они уныло ковырялись в сообщениях осведомителей, пытаясь выудить из нагромождения слухов, предположений и фактов тот единственный, что мог привести к вражескому агенту. Внезапно пол под их ногами качнулся, стены угрожающе затрещали, а оконные стекла разлетелись на мелкие осколки. Чудовищной силы взрыв стер с лица земли казарму второй учебной группы. Окраины Крымской утонули в море огня. Войска Закавказского фронта начали решительный штурм казавшейся непреступной Голубой линии — обороны, воздвигнутой на Кавказе лучшими инженерами рейха.

Станица потонула в клубах пыли и дыма. Во дворе метались охваченные паникой люди и животные. Штайну и Райхдихту с трудом удалось навести мало-мальский порядок и начать спешную эвакуацию. Спустя два часа серая лента из машин и повозок выползла за ворота и зазмеилась по дороге, ведущей к приморскому городу Темрюк, для соединения с отрядом обер-лейтенанта Краузе. По пути колонна дважды попала под бомбежку и, понеся потери в составе одной машины, трех повозок и девяти курсантов, в полдень вышла на окраины Темрюка. Здесь Штайна ждал как всегда немногословный Краузе, передавший приказ начальника «Абверкоманды 102» подполковника Гемприха следовать дальше к порту Тамань и оттуда переправиться в Керчь.

Дорога заняла еще пять долгих часов, и лишь поздно вечером группа вышла на берег Керченского пролива. В лучах заходящего солнца его воды казались обагренными кровью. Обезумевшие, отказывавшиеся подчиняться командам толпы штурмом брали корабли, баржи и утлые рыбацкие лодчонки. То в одном, то в другом месте вспыхивали яростные схватки за свободное место на палубе. У бортов в ледяной мартовской воде барахтались сотни человеческих тел, люди цеплялись за обшивку и умоляли о спасении. Отыскать в этом бедламе коменданта порта, равно как и добиться вразумительного ответа от ошалевшей охраны пирсов, было невозможно, и Штайн решил действовать на свой страх и риск. По его команде комендантское отделение группы, усиленное инструкторами, ринулось на штурм баржи, занятой румынским батальоном.