Загадка для гнома

– Я дойду до этого, если мне, наконец, дадут сказать! – рявкнул он. – Так вот. Единственный способ для меня освободиться от бессмертия – это найти того, кто займёт моё место. Если кто-то другой станет пророком Ранеллевелленаром Светоносным, Хранителем времени и всего сущего, Свидетелем жизни и бла-бла-бла. Только тогда я наконец сброшу это проклятие и смогу спокойно умереть!

– Нет, господин! – завопил Блоб, распространяя новую волну оглушительной вони по всей пещере.

– Да, мой дорогой друг, – сказал Крейч, прикрывая нос. – Пришло моё время, к счастью. Итак, кто же из вас займёт моё место в качестве пророка?

Несколько долгих секунд царило полное молчание.

– Это значит, придётся жить в этой пещере? – спросила Ликси.

– Именно, – подтвердил Крейч. – Физически ты никогда не сможешь покинуть это место. Но, должен заметить, по сути, ты всегда будешь там, снаружи, словно всезнающее нечто, витающее над миром. Даже сейчас, пока я с вами разговариваю, я одновременно наблюдаю, знаю и вижу всё, что происходит повсюду на этой планете. Прикольно, правда?

– И это навечно? – спросил Пламялис.

– Да, – ответил Крейч. – Но не стоит так уж напрягаться. Это «навечно» будет длиться только до тех пор, пока на земле существует жизнь. А если учитывать текущие обстоятельства, это ненадолго. Может быть, всего на пару столетий. Даже если вы решите все сегодняшние экологические проблемы, солнце погаснет всего через каких-то четыре или пять миллиардов лет. Так что в данном случае вечность – это максимум пять миллиардов лет. Но, как я уже сказал, скорее всего, всё закончится гораздо, гораздо быстрее. Видите? Всё не так уж плохо.

Мы переглянулись – подобная перспектива казалась невыносимо долгой, ведь большинство из нас едва ли провели на этом свете больше четырнадцати лет. Даже для взрослых это было слишком.

– Давайте бросим жребий, – в конце концов предложил Эдвин. – Это единственный честный способ.

Мы обречённо закивали, и Эдвин начал оглядываться, что можно использовать для того, чтобы бросить жребий.

Но через пару секунд из угла донёсся тихий голос.

– Я согласен.

Все молча повернули головы.

– Я добровольно соглашаюсь занять это место, – сказал Головастик, выступая вперёд.

– Нет, – ахнула Ари. – Ты не должен делать это только ради нас.

– Да! – добавила Глэм, её глаза были полны отчаяния. – Мы бросим жребий, как предложил этот крысоухий.

– Нет, всё нормально, – сказал Головастик с лёгкой улыбкой. – Я сам хочу. У меня всё обрывается внутри, когда я думаю о новых схватках и войнах. О том, что надо убивать кого-нибудь. Не важно, ради самозащиты или во имя добра и справедливости и чего бы там ни было. Это всё не моё. К тому же я никогда не был особенно общительным человеком. Мне нравится оставаться наедине со своими мыслями. Здесь я могу жить в одиночестве, всеведущим, зная, что я избавил каждого из вас от ужасной доли… раз уж она таковой вам кажется.

Комната погрузилась в молчание, потому что мы все вдруг представили, чего только что избежали.

Головастик привёл весомые аргументы. Если это то, чего он хочет, то не наше дело отговаривать его.

– Ты должен хорошо подумать, точно ли ты этого хочешь, – сказал Крейч, хотя и не мог скрыть вспыхнувшей в его глазах радости. – Ты осознаёшь, что должен оставаться в этой пещере и охранять знания и историю этого мира? Никогда ты не выйдешь отсюда. Никогда не увидишь свою семью или друзей.

– Я понимаю, – тихо сказал Головастик, помрачнев, но всё так же решительно. – Я хочу этого. Это стоящая жертва.

– Славно, славно, – проворковал Крейч. – Хотя мне не терпится наконец-то покончить с этой никчёмной жизнью, я даю тебе несколько минут, чтобы попрощаться со своими друзьями. Я знаю, что вы провели вместе много времени. Нападение троллей на ваше подземелье несколько месяцев назад было особенно ужасным, должен признать!

Головастик кивнул и повернулся к нам.

Его прощание с эльфами было беглым и тёплым, потому что он знал их совсем недолго. В основном они горячо благодарили его за жертву. Эдвин говорил дольше всех, потому что они много лет знали друг друга, пока учились в ПУКах. Эдвин наклонился и прошептал что-то Головастику, который послушал и ничего не сказал в ответ. Они помедлили ещё немного, обменялись коротким кивком, а затем Головастик подошёл к гномам.

С Лейком он попрощался быстро, но многозначительно, они оба улыбались какой-то общей шутке.

С Тики Грызьнелюб Головастик был знаком мало. Но он дал ей какой-то совет. Она кивнула, обняла его и выругалась так метко, что даже он покачал головой.

Глэм сказала Головастику, что он самый лучший и доблестный гном на её памяти, не важно, полукровка он или нет, и знакомство с ним – это честь для неё. Это в моём вольном пересказе, потому что её речь была громче и куда менее красноречивой, потому что она всё время старалась не разрыдаться.