Загадка Эдгара По

Каким образом рукопись Томаса Шилда попала в руки моей невестки? Можно с уверенностью утверждать, что он не отдал бы тетрадь Флоре по собственной воле. Я осторожно расспросил слуг, но никто из них не смог пролить свет на это дело. В ее письмах и прочих бумагах нет никаких намеков. Сама она не вела дневник. Поверенные тоже ничего не знают.

В маленьком ящике для письменных принадлежностей нашлась и ее конторская книга. Всю свою жизнь невестка записывала, сколько получила и потратила, поскольку знала цену деньгам, — в этом и многом другом Флора была дочерью своего отца. В ящике письменного стола я нашел целую стопку таких же книг, начиная со времен ее обучения в Бате. Мне казалось, что, возможно, в этих записях найдется разгадка происхождения рукописи.

Думаю, я прав, хотя у меня ушло несколько часов на то, чтобы отыскать нить к разгадке. Но что мне остается делать в старости? В конце концов, это история о навязчивой идее другого старика, так почему же у меня не может быть собственной навязчивой идеи? Начиная с июля тысяча восемьсот двадцатого года в книге фиксируется ряд нерегулярных платежей, обычно не больше пяти гиней. Все они обозначены инициалами К. А. В мае двадцатого года загадочному К. А. выплачивают аж восемьдесят фунтов, после чего он получает по семь гиней каждые три месяца, так продолжается до августа того же года, после чего платежи резко прекращаются, но время от времени деньги получает некий К. Аткинс.

Разумеется, это и есть искомая связь! Я наткнулся на это имя в повествовании Шилда — Квинт Аткинс, секретарь Роуселла, который всегда недолюбливал Шилда. Имя достаточно необычное, так что можно без сомнения утверждать, что это он. Флора знала, что Роуселл являлся поверенным Шилда. И если после своего исчезновения Шилд и общался с кем-то кроме Софи, так это с Роуселлом. Аткинс и раньше выступал в роли посредника и, вероятно, сделал это снова.

У данной гипотезы имеется по крайней мере одно основание: Флора подкупила Аткинса, платила ему, как это называется у адвокатов, авансовый гонорар за крупицы сведений о Шилде и бедняжке Софи. Запись в книгах Флоры дает пищу для размышлений, и я не могу отогнать от себя мысль, что наличие у невестки рукописи Шилда связано с теми восьмьюдесятью фунтами, что она заплатила Квинту Аткинсу.

В книге за тысяча восемьсот девятнадцатый год записана ссуда в пять фунтов Томасу Шилду в январе. Позднее сумма зачеркнута и написано «долг возвращен», тем не менее Флора хранила ту пятифунтовую банкноту вместе с тетрадью Шилда.

Раньше я считал, что Флора любила лишь одного человека — Софи Франт. Я ошибался.

III

Передо мной лежит нотариально заверенная копия записи из приходской книги церкви Святой Марии в Розингтоне о крещении Томаса Рейнолдса Шилда. Странно и тревожно думать, что Шилд или кто-то из его знакомых мог быть в курсе моей жизни. Самые важные события, которые происходят с людьми нашего круга, неизбежно становятся достоянием общественности. Однако теперь, если посмотреть на ситуацию с точки зрения актуария.[43] Шилд уже скорее мертв, чем жив. Кроме того, практически все лица, связанные с делом банка Уэйвенху, уже отправились на тот свет держать ответ перед Высшим судом.

Я не знаю, верил ли сам Шилд в то, что история, рассказанная им, правдива. Большая часть того, что он пишет, созвучна моим собственным, пусть и более ограниченным, представлениям об этом деле. Я помню те происшествия, которые он описывает, хоть и не так подробно. Но в общем я могу подтвердить, что Шилд точно описал события.

Тем не менее у Шилда, вероятно, был свой мотив создать эту рукопись. По прошествии стольких лет невозможно найти подтверждение приведенным сведениям в иных источниках. По сути, большую часть его рассказа никогда не удастся подкрепить доказательствами. Более того, память человеческая такова, что мы можем, сами того не желая и не осознавая, облекать правду в одеяние вымысла. Прежде всего, зачем Шилд вообще записал сей рассказ? Дабы скоротать дни и недели в ожидании, пока Софи не сможет уехать с ним? В качестве оправдания? Или aide-memoire[44] на случай, если власти проявят интерес к деяниям Стивена Карсуолла, Генри Франта и Дэвида По?

Язык Шилда кажется простым, но мне интересно, не скрывается ли за этой простотой расчет, желание манипулировать истиной ради одному ему известных целей? В какие-то моменты я видел в повествовании желание рассказать правду, в какие-то — готовность приукрасить действительность. Мне трудно верить, что он смог воспроизвести точно разговоры, оттенки выражений лиц собеседников или же витиеватый ход собственных мыслей.

Меня невыносимо раздражает, что многие вопросы так и остались без ответа. На первой странице Шилд вводит читателя в повествование in medias res[45], а на последней обрывает рассказ буквально на полуслове. Случайно или намеренно? Или же повествование обрывается на этом месте лишь по той причине, что Аткинс выкрал рукопись?