Загадка фарфоровой балерины

Катерина села на стул, поджав одну ногу, и взяла печенье. Бледная, плечи и ключицы еще больше заострились, как будто она похудела. Судя по всему, уход из училища на пользу не пошел и заставил понервничать. В остальном Катя не изменилась – те же лучистые глаза и почти белые волосы, придающие ее внешности нечто детское. Какую-то совсем девчоночью прелесть. Таких хрупких блондинок часто сравнивают с ангелами.

– Родители, близкие и неблизкие родственники постоянно твердят о том, что я не оправдала надежд, да и вообще намекают, что я тупая. Восстанавливаться не буду. И поступать в хореографическое училище тоже. Хотела бы. Но вряд ли получится. Проблема в том, что все на меня давят и постоянно тычут мордой в эту ситуацию. Хотя мне и так несладко.

Настя подумала, что ведь перед своим уходом Катя, наоборот, уверяла, будто именно родители считают это решение правильным и полностью ее поддерживают. Напоминать не стала, потому что и так видела – той на самом деле тяжело. Может, и рассказывала ей все это потому, что хотелось с кем-то поделиться, устала держать в себе.

– А как у наших дела? – спросила Катерина.

Чайник начал закипать, и хозяйка приготовила заварник.

– Так себе. Мартовицкий получил сотрясение мозга, и теперь его участие в «Гаянэ» под большим вопросом.

– Да уж, не повезло ему, – сочувствующе покивала Катя.

– Кстати, девочки тебе привет передавали.

– Спасибо. А почему они с тобой не приехали?

– Татьяна простудилась. А Тома… Мы с ней не очень ладим, если честно.

– А с Гальской ты, выходит, подружилась?

– Да.

Катерина хмыкнула, но больше ни о чем расспрашивать не стала.

– Ка-а-ать, – начала Настя, собравшись с духом. – Я тебя как-то видела в обществе отчима Паши Тайгряна.

Сказала и тут же отвела взгляд. Стала рассматривать плитку кухонного фартука, тарелки в сушилке на столешнице, висевшие в ряд половники, шумовки и лопатки, – что угодно, лишь бы не смотреть на бывшую одногруппницу. А Катерина встрепенулась, поглядела враждебно, и вместе с тем испуганно. Потом осела, вся сжалась, словно ее единственным желанием было исчезнуть.

– И что? – глухо спросила она.

– Он тебе кто?

– Козел он, вот кто, – со злостью выпалила девушка.

– Почему?

– Потому что я от него беременна.

Гостья совсем неделикатно уставилась на Катерину. Повисла тишина.

– В смысле… – начала неуверенно Анастасия. – Ты шутишь так, что ли?

Катя горько фыркнула.

– Если бы. Я с ним путалась несколько месяцев. С сентября. Подкатил богатенький мужичок, в ресторан позвал. Ну я, дура, и повелась. Вам говорила, что с молодым человеком на свидания хожу, а сама с ним…

– Как так, Кать, – ошарашенная балерина не могла до конца поверить в услышанное. – И что теперь? Рожать?

– Не знаю пока. Не решила. Родители в курсе, но думают, что от Женьки, моего давнего поклонника. Хотят, чтоб мы поженились.

– У меня даже слов нет, – вымолвила Анастасия. – А Платон этот… Ты же его засудить можешь.

– На каком основании? Мне уже есть восемнадцать. Он меня не насиловал. Сама дала.

Настя отставила чашку. Какой уж теперь чай? Совсем не до него.

– Почему ты мне рассказала? – тихо спросила она.

– Надоело молчать. И ты, я уверена, трепаться не станешь.

– Знаешь, что за ним уже такое водилось? Его из Москвы сюда потому и перевели.

– Неудивительно.

– Кать, он, наверное, убийца…

– Чего? – теперь пришла очередь Катерины удивленно вытаращить глаза.

Настя рассказала ей всю историю с подземными ходами и найденными там останками девушек.

– Да ну, не верю я в такое, – усомнилась Катя. – Он сволочь, конечно, кобель. Но не маньяк.

– Ты его не настолько хорошо знаешь. Может быть, ты просто вовремя исчезла из его поля зрения. Он в курсе твоего положения?

– Да, сказал делать аборт и еще денег дал – что-то вроде откупа, – напускное равнодушие в голосе, а глаза при этом полны отчаяния, которое не скрыть.

Теперь причина спешного ухода из балетного училища стала более чем ясна.

Вернулась в общежитие Настя перед самым отбоем. Тома еще не ложилась. При появлении соседки она тут же принялась выяснять, выбрала ли та платье. Анастасия ответила, что ничего не подошло.

– И чем вы столько времени занимались? – ехидно поинтересовалась Тамара.

Не рассказывать же, как она утешала рыдающую Катерину. Поэтому Настя сухо бросила:

– Болтали и пили чай.

– Как там Катька?

Анастасия невольно замешкалась. Взгляд споткнулся о пустое место на полке, где раньше стояла фарфоровая балерина.

– Нормально. А куда подевалась Танина статуэтка?

– Вроде бы она ее Пашке подарила.

Глава 22. Первая ночь

Весь концерт Таня сидела напряженная, как струна, и почти не смотрела на сцену. Едва поднимала взгляд – и тут же отводила. Изящная, тонкая, словно отлитая из фарфора, как та статуэтка, что она ему недавно подарила. Такая же бледная и безмолвная. Паша не мог понять, что с ней.