Загадка Фишера

Б. ДАРРАХ (США): «Победа в Рейкьявике сделала Фишера в еще большей степени, чем прежде, подверженным мании величия и мании преследования и в то же время чрезвычайно повысила его требовательность к себе в чисто шахматном отношении».

С. ГЛИГОРИЧ (Югославия): «Фишера часто упрекают в «отсутствии храбрости», боязни проигрыша. Однако у него есть свои соображения. Он требует от своей игры совершенства – особенно сейчас, когда носит чемпионский титул, – и боится не столько противника, сколько самого себя, своей неспособности оказаться на уровне этих высоких требований».

М. БОТВИННИК (СССР): «Хотя Фишер является шахматистом исключительным, его человеческие качества таковы, что завоеванное американцами первенство мира не является достаточно надежным. Фишер ненадежен потому, что он может не явиться на матч, уехать с соревнования, отказаться от игры…»

А. КОТОВ (СССР): «Что же будет дальше? Если новый чемпион мира станет и впредь вести себя так, ему попросту негде будет играть в шахматы».

Б. ЛАРСЕН (Дания): «Многие писали о том, сколько нервной энергии растратил в Рейкьявике Спасский, но никто не упоминал о том, что массу этой же энергии растратил и Фишер. Мне кажется, он сейчас опустошен…»

М. БОТВИННИК (СССР): «Фишер очень импульсивен и этим существенно отличается от того, что принято считать нормой. У него много странностей… У меня есть второе издание его биографии. Она обрывается сразу после завоевания им звания чемпиона мира. Хорошо видно, как менялось его лицо, как жизнерадостный мальчик превращался сначала в несколько озабоченного молодого человека. А в 1972 году это лицо стало просто болезненным».

Б. СПАССКИЙ (СССР, Франция): «Мне кажется, что поединок в Рейкьявике погубил нас обоих. Фишер после этого перестал бывать на людях – не только играть; я же потерял титул сильнейшего на планете».

ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ» (СССР): «Наши гроссмейстеры отстаивали свое творческое кредо, свой авторитет и звания. Фишер дрался за жизнь. И здесь нет преувеличения. Превосходство на данном этапе чемпиона мира – парадоксальное, но несомненное следствие суровых законов взрастившего его общества. К такой борьбе мы не были готовы. Мудрая игра никогда не станет для советских шахматистов тем, чем она стала для чемпиона мира. И в конечном итоге сила Фишера обернется его слабостью. Потребность в победах породит неспособность стойко переносить поражения. Стремление к безошибочности скорее всего выхолостит содержание его партий. А может быть, Фишер «научится» ошибаться?»

ОТРЕЧЕНИЕ

Факт неоспорим – за три года своего чемпионства (1972 – 1975) Роберт Фишер не участвовал ни в одном турнире, не сыграл ни одной официальной партии.

Шли дни и недели. Проходили месяцы. Все чаще возникал недоуменный вопрос – где чемпион? Шахматный мир терялся в догадках, выдвигал одну версию фантастичней другой.

Суперсекретная подготовка к «главному» матчу 1975 года? Новый курс – от шахмат к религии? Таинственный недуг?

Тревожный симптом прозвучал в 1974-м, когда на конгрессе в Ницце обсуждался регламент будущего матча за мировое первенство. Молчавший до того «рокового» дня американец в телеграмме участникам конгресса выдвинул несколько принципиальных требований: играть безлимитный матч до 10 побед одной из сторон, а при счете 9:9 сохранить за ним звание чемпиона. Последнее означало, что претендент обязан, как минимум, победить со счетом 10:8. Другими словами, чемпион стремился обеспечить себе на финишной прямой отрыв в два очка! И уж чтобы у делегатов, как не без оснований подозревал Фишер, не возникло желания его предложения с порога опротестовать, он отправил конгрессу сопроводительное послание, выдержанное в нарочито менторском тоне: «На протяжении всей моей карьеры я неизменно настаивал на том, чтобы для моего участия в шахматных соревнованиях обеспечивались оптимальные условия. Я не нг.мерсн идти ни на какие компромиссы по этому принципиальному вопросу и в матче на первенство мира».

Он добился обратного эффекта, если и не поколебав лагерь своих наиболее стойких приверженцев, то серьезно озадачив «просто» симпатизировавших и колеблющихся. А Международная шахматная федера# ция недоумевала: нужен ли такой изнурительный марафон без заранее определенной дистанции? Зачем маэстро, известному своей щепетильностью, компрометирующая фора в два очка?

Чтобы отстоять спортивные принципы, а заодно и «спасти» честь своего чемпиона, конгресс в Ницце ответил отказом. Мгновенно стала известна и реакция Фишера: в тот же день высший шахматный ареопаг получил от него новое послание.

«В предыдущей телеграмме членам ФИДЕ, – писал рассерженный чемпион, – я ясно изложил свои предложения насчет условий проведения матча. Однако мои предложения большинством голосов были отклонены… Приняв такое решение, ФИДЕ выступила против моего участия в борьбе за звание чемпиона мира 1975 года». И в заключение сакраментальная фраза, не только стоившая одного из интереснейших соревнований современности, но и возвестившая о рождении очередной «загадки Фишера»: «Поэтому я отказываюсь от звания чемпиона мира ФИДЕ».