Загадка Катилины

— На самом деле слоны не дошли до Италии, — сказал Метон, поворачиваясь к Экону. Ему доставляло большое удовольствие играть роль учителя своего старшего брата. — Они умерли среди снегов, во время перехода через Альпы. И люди Ганнибала тоже умирали десятками тысяч. Не помнишь разве, что несколько лет тому назад, когда я впервые приехал в Рим, один из магистратов устроил зрелище в Большом цирке — про то, как Ганнибал пересекал Альпы. Из всякой грязи и мусора устроили маленькие горы и овраги. Снег изображали белыми полотнищами, а снизу прятались рабы с веерами, чтобы развеять его. Но слоны были настоящими. Их и не убивали, просто научили ложиться на бок и замирать. — Улыбка его погасла. — Один из рабов, изображавший карфагенского солдата, попал под слона, и его раздавило. Так ужасно — красная кровь на белом снегу, — ты не помнишь, Экон?

— Да, помню, конечно.

— А ты, папа, помнишь?

— Смутно.

— Так что, Экон, как говорит Марк Муммий, победа в сражении зависит не только от численности войск, храбрости и тактики, но и от внешних условий — дождя, снега, болотистой местности, неожиданного урагана. «Слоны и солдаты, конечно, важны, — говорит он, — но люди сражаются, и битва зависит от них, а погода от богов». Ты как-нибудь поговори с Муммием на эту тему. Он все знает о великих полководцах и известных сражениях.

Я покачал головой.

— И как это вы заговорили о Ганнибале? Ах, ну да, вижу, вы играли в «Слонов и лучников».

— Да, папа, — отозвался Экон. — Метону очень нравится военная история.

— Неужели? Ну ладно, оставьте на время разговор о битвах. Экон, мне нужно с тобой поговорить о мельнице.

Экон пожал плечами и встал. Метон тоже хотел было встать, но я помахал ему рукой.

— Оставайся здесь. Займись Мененией, проследи, чтобы твоя сестра не слишком ей досаждала. Ты и так, вероятно, устал от мельницы.

Метон хотел что-то сказать, но передумал и опустил глаза. Он снова сел на скамейку и принялся играть бронзовыми фигурками.

— Его действительно привлекает все, связанное с армией, — сказал Экон, пока мы шли к речке. — Я даже и не знаю, откуда у него такой интерес. Мне кажется, ему всегда нравился Марк Муммий…

— Давай поговорим о другом; чем ты, например, занимался в последнее время?

Экон вздохнул.

— Я так и думал, что ты неспроста позвал меня посмотреть на свою мельницу. Кстати, как она?

— Неважно. Это такая же неудача, как и все то, что происходит в поместье.

— Что, дела идут плохо?

Мы дошли до мельницы. Я нашел тенистое место и жестом предложил Экону прилечь рядом со мной. Вместе мы смотрели на грязь и узкую полоску воды посередине.

— Сначала я поведаю тебе о своих событиях и опасениях, — сказал я. — Потом ты мне все расскажешь.

Я подробно рассказал ему все, что происходило в поместье за время его отсутствия, — то, как мы обнаружили труп Форфекса, о загрязнившемся колодце, о встрече с Генеем Клавдием, о смерти Клемента.

— Папа, ты бы дал мне знать обо всем. Написал бы мне письмо.

— А тебе следовало написать мне о встрече с Марком Целием.

Экон искоса бросил на меня подозрительный взгляд.

— Я узнал об этом от Билбона, — объяснил я. — Нетрудно было догадаться.

— Признаюсь и я — мне уже известно о теле в колодце.

— Но как…

— Метон рассказал мне. Большую часть.

— И ты вновь выслушал меня, как будто ничего не знал!

— Я хотел послушать, как рассказываешь ты, с начала до конца. Метон говорил слишком прочувствованно, а ты довольно последовательно. Метон очень гордится, что опознал Форфекса по родимому пятну на руке. А ты почти ничего не сказал об этом в своей версии.

— Правда? Метон, пожалуй, и сейчас считает, что виноват Гней Клавдий.

— Он склоняется к этому мнению.

— Даже если бы это и был Гней Клавдий, то у меня нет против него никаких доказательств. Но ему известно, что мы его подозреваем. Я ведь напрямую сказал ему, что он виновен и что это бесспорно. Впрочем, я не только об этом хотел поговорить с тобой…

— Папа! Ты так ведешь себя, как будто ничего особого не случилось — подумаешь, нашли безголовый труп! На этот раз это не просто угроза, а намеренная порча имущества. Мне кажется, если эту загадку никто так и не разрешит, то тебе следует вместе с семьей переехать в Рим.

— Экон, мы уже говорили на эту тему, — сказал я нетерпеливо. — На всех нас не хватит места, да к тому же мне вовсе не нравится жить в городе. Я могу предложить и тебе покинуть Рим и жить у нас в поместье. Все лучше, чем работать на Марка Целия. Почему ты позволил ему вовлечь себя в заговор Каталины и его дружков? Ты разве не понимаешь, что это опасно?

— Папа, я работаю на консула Республики.

— Слабая защита, если что-то обнаружится; ведь тебя могут убить прямо на тайном собрании, если узнают, что ты шпион. И чем тогда Цицерон поможет тебе?

Экон в задумчивости щипал себя за нос.

— Я знаю, что ты невысокого мнения о Цицероне в последнее время, папа. Мне кажется, что ты полностью потерял уважение к нему после того, как он выиграл на выборах. Но ты должен поверить, что с друзьями он честен.

— Не говори только, что ты следишь за Каталиной всецело из дружеских чувств.