Загадка Катилины

Цезарь постепенно упрочивал свое положение; два года тому назад он создал коалицию (или триумвират, как говорили на Форуме) с Крассом и Помпеем, а в прошлом году, в возрасте сорока одного года, его выбрали консулом. Теперь он отправился в Галлию, усмирять непокорные племена гельветов. Я желаю ему всяческих успехов, хотя бы потому, что в его войсках сражается мой сын.

Вскоре по возвращении в Рим мой сын записался в войско под командованием Марка Муммия, но служить Помпею ему не нравилось. Сейчас он в армии Цезаря. Меня озадачил его выбор жизненного призвания, но я смирился. (Он всегда неимоверно гордился шрамом, полученным в сражении при Пистории.) В своем последнем письме, посланном из города Бибракта, в земле Эдуев, Метон так живо описывал сражения с гельветами, что у меня волосы дыбом вставали, — и когда только маленький мальчик, которого я некогда усыновил, стал воином, радующимся при виде крови? Перед началом сражения, писал Метон, Цезарь приказал удалить всех лошадей, чтобы все римляне подверглись равной опасности — что напомнило мне о сражении под началом менее удачливого полководца. Метон уверял меня, что Цезарь — военный гений, но это ничего не говорило отцу, который предпочел бы видеть сына скромным, но живым, чем прославленным, но мертвым.

Я часто пишу ему, никогда не зная наперед, дойдут ли до него мои письма. Сражение при Пистории сблизило нас в каком-то смысле, но и разъединило в другом. Мне гораздо легче писать ему, чем разговаривать с ним лицом к лицу. Но я всегда боюсь, что пишу уже к умершему и не знаю этого.

Здесь я привожу копии двух моих писем, написанных в разное время. Первое — написано в апреле: