Загадка Катилины

— Да, потому что на какое-то время я поверил его словам. Я попал под очарование его речей и на самом деле считал себя его сообщником. Пока наконец не распознал его настоящую сущность, пока не узнал, что он замышляет убить Цицерона. Тогда я пошел к Цицерону и рассказал ему все. Он посоветовал мне оставаться в сообщниках у Катилины и разведать его планы. И я не один, кто исполняет подобные обязанности.

— А теперь он хочет, чтобы и я следил за Катилиной?

— Нет, Гордиан. Он просто хочет, чтобы Катилина немного пожил у тебя. За ним следят, но он может покинуть город незамеченным. Его основной союзник — Гай Манлий, военный из Фезул. Катилине нужно место в провинции, не такое, о котором бы все знали, а новое, где его и не подумали бы искать.

— То есть у меня? Если еще ему неизвестно, то любой может рассказать, что я давний приятель Цицерона и что он сам помог мне получить это наследство.

— Да, но я сказал Катилине, будто ты очень серьезно поссорился с Цицероном — ведь легко в это поверить, не так ли? — что тебе очень не нравится римская политика и что в данный момент ты симпатизируешь ему, Катилине. Ты умеешь быть сдержанным и осторожным, это бесспорно; ведь этим ты и заслужил себе имя. Катилина и не думает, что ты его пылкий сторонник, он просто считает, что ты можешь ему предоставить на время свой дом. Большего от тебя он и не ожидает — всего лишь убежища, когда ему потребуется покинуть город и остановиться где-нибудь на время по дороге в Фезулы.

— А ты уверен, что в моем доме не будет сборищ и чаш с кровью, пускаемых по кругу?

Целий покачал головой.

— Он не ждет этого от тебя. Ему нужно именно убежище, не место для встреч.

— А что хочет Цицерон?

— Следить за продвижениями Катилины с моей помощью. Разумеется, если вдруг Катилина поведает тебе что-либо важное, то Цицерон надеется, что ты передашь ему эти сведения. Говорят, что ты умеешь выудить у людей правду, даже когда они сами не хотят признаваться в ней.

Я повернулся и посмотрел через западное окно на пологий спуск к реке. Верхушки деревьев были уже освещены лунным светом. Все видимое пространство окутала ночь, теплая и успокаивающая. Воздух казался густым от запахов животных, пота, навоза, травы. Так далеко отсюда Рим, но и здесь от него не скрыться!

— Мне, таким образом, придется иметь дело только с тобой и с Катилиной, а больше ни с кем?

— Да. Цицерона ты не увидишь, он останется для тебя бесплотным призраком. Если тебе понадобится отправить в город послание, то сделать это ты сможешь через меня. Катилина меня не заподозрит.

— Невозможно, чтобы все было так просто, как ты говоришь. Может, из-за твоей молодости и неопытности ты неспособен предвидеть грозящих нам опасностей? Или же ты намеренно смягчаешь ситуацию?

Он улыбнулся.

— Мой учитель Цицерон советует не отвечать на вопросы типа «либо — либо», если любой ответ тебе чем-то грозит. Лучше сменить предмет обсуждения…

В ответ я тоже скупо улыбнулся.

— Ты слишком хитер и порочен для своего возраста. Да, я уверен, что ты можешь обмануть Катилину. Если я соглашусь, то мне необходимы будут гарантии. Нельзя, чтобы меня сочли союзником Катилины, если вдруг его разгромят, как, я надеюсь, и случится. Хорошо бы Цицерон заранее написал письмо и отметал в нем мою помощь в его плане.

Целий изобразил на своем лице непонятную гримасу.

— Цицерон предвидел подобную просьбу. Но сейчас невозможно написать такой документ. Если его обнаружат, то он все испортит, да и тебя поставит под угрозу. Не беспокойся. В надлежащее время Цицерон вспомнит о тебе.

— Но тем не менее мне все-таки необходима гарантия Цицерона. Если я приеду в Рим…

— Он не примет тебя сейчас. Иначе о вашей встрече станет известно Катилине. Разве ты мне и так не веришь, Гордиан?

Я долго размышлял. Дрожь волнения, которую я испытал ранее, переходила в недоброе предчувствие. Я чувствовал себя как пьяница, который не может контролировать себя во время пиршества и потому удерживается от вина, но когда ему вручают чашу для передачи другому человеку, хватает и выпивает ее залпом.

— Я верю тебе, — сказал я.

Но позже, ночью, когда я лежал рядом с Вифанией, во мне зародилось сомнение; оно шевелилось во мне, росло, принимая неясные формы, как туман в ночи. Целий не представил никаких доказательств, что он послан Цицероном. А вдруг его подослал сам Катилина? А если за ним и стоит Цицерон, то почему Катилина не может догадаться о их планах? Где правда, а где ложь в речах Целия? Если этот юноша хвастается, что сможет одурачить Катилину, то он наверняка сможет водить за нос и Цицерона? Не говоря уже о Гордиане Сыщике, который поклялся никогда не влезать в политику.

Вифания шевельнулась.

— В чем дело, хозяин? — прошептала она.