Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор

Ходили и разговоры о том, что эти слухи специально были запущены, чтобы направить агрессию Николаева против Кирова[766].

Но остается неясным, когда именно возникли слухи об отношениях Драуле и Кирова, т. е. возникли ли они еще до убийства или уже после 1 декабря. Если подобные разговоры начались после убийства, то они никак не могли подвигнуть Николаева на совершение этого преступления. Как утверждает Кирилина, эти слухи появились в городе еще летом 1933 г. Как уже упоминалось в гл. 4, в это время Мильда Драуле была переведена из штаб-квартиры Ленинградской парторганизации в Смольном на должность в Ленинградское управление тяжелой промышленности. Никаких объяснений этому переводу Кирилина не обнаружила. Она полагает, что рекомендацию Драуле дал друг Кирова, начальник управления тяжелой промышленности, и связывает этот перевод с появившимися слухами об интимных отношениях между Драуле и Кировым[767].

Другой автор, Александр Бастрыкин, также считает этот перевод довольно загадочным. Драуле платили в месяц 250 руб., что было по тем временам хорошей зарплатой. Для такого перевода могло быть много причин: может быть, новое место работы должно было покончить от слухами о любовной интриге с Кировым или же это был способ оказать денежную помощь потенциальному убийце[768]. Историк Жуков полагает, что первоначально мотив ревности возник во время первого допроса Драуле, однако впоследствии он был снят — очевидно, для того чтобы не бросать тень на моральный облик одного из лидеров партии и не подтверждать и без того ходившие по Ленинграду кривотолки о шумных кутежах Кирова с женщинами[769].

Очевидно, что если бы вопрос о ревности, как мотиве преступления, действительно поднимался во время допросов Драуле, то было бы очень странным, если бы он не был отражен в протоколах допросов. Но мы знаем сегодня, что человеком, который допрашивал Драуле с 3 декабря, был Герман Люшков, перебежавший впоследствии к японцам сотрудник НКВД. Если Драуле действительно упоминала во время допросов о своих личных отношениях с Кировым, то почему тогда Люшков не написал об этом в своих публикациях в Японии? Это был бы важнейшее доказательство его утверждений о том, что дело «Ленинградского центра» было на самом деле полностью сфабриковано НКВД.

Если слухи о любовных отношениях Кирова и Мильды Драуле ходили по городу до момента убийства и Николаев знал о них, то это действительно может быть одной из причин того, почему Николаев выбрал именно Кирова жертвой своей мести. Но слухи могли распускаться не с целью направить в нужное русло месть Николаева, но для того, чтобы опорочить Кирова. Или, как это часто бывает, они возникли сами по себе, без всякой цели, независимо от того, имели они или нет какие-либо основания. Ко всему прочему, в этой связи следует вспомнить запись Николаева в дневнике, где он размышляет, кого же ему убить: «Лидака, Чудова» или же, «лучше всего, Кирова»[770]. Хотя для него предпочтительнее было бы выбрать объектом мести руководителя Ленинградской парторганизации Кирова или же его заместителя Чудова, но первым он называет Лидака, директора ленинградского отделения Института истории партии, которого он считал виновным в своем увольнении.