Загадка Кондор-Хаус

Интерьер студии вполне мог быть интерьером городского пентхауса. Помещение оказалось намного больше, чем казалось снаружи. Меня удивило, с каким вкусом и роскошью студия обставлена. Половину ее занимала гостиная, где стояли глубокие кресла, коктейль-бар, книги. Работал он в другой комнате, и через открытую дверь мне была видна картина на мольберте. Это был незаконченный морской пейзаж в разнообразных, но мрачных тонах, на нем было изображено залитое солнцем море перед надвигающимся штормом.

Картина казалась приятной и вполне традиционной. Такие работы, наверное, легко продаются. Но она совершенно не подтверждала испытываемого мной мучительного чувства, будто я его знала, — это не была работа мастера.

— Ванная здесь, — показал он. — Вы найдете там чистые полотенца, мыло, щетки для одежды и обуви. Не хотите ли виски, пока Саки готовит кофе?

— Спасибо, но, пожалуй, слишком рано для виски. Предпочитаю кофе.

Он кивнул:

— Я и сам теперь много не пью. И Сатана, конечно, тоже.

Я остановилась в дверях ванной.

— Вы имеете в виду кота?

— Кого же еще?

— Его действительно зовут Сатана? Как забавно! Я так и назвала его, когда он вышел ко мне на дорогу.

— Большинство людей так и делает — пожалуй, это имя подходит ему. Огромный черный кот с желтыми глазами. Лично я выбрал бы ему более приятное имя, но он, похоже, не возражает, так что я смирился. Между прочим, меня зовут Ранд, Тони Ранд.

Ранд? Это имя ничего мне не говорило.

— Рада с вами познакомиться, мистер Ранд, — вежливо сказала я, — а меня зовут Маделин Феррари.

Пока смывала грязь, чистила одежду и туфли, я размышляла о Тони Ранде и не могла его понять — было в нем что-то ускользающее и… да, неприятное.

Я слышала, как он с кем-то разговаривал.

— Ты, наверное, уже знаешь, что у нас гостья, Саки. Она направляется в Кондор-Хаус. После того как подашь нам кофе, можешь вывести автомобиль с открывающимся верхом. Мы же не можем позволить ей пройти весь этот путь пешком, не правда ли?

Когда я вышла из ванной, он стоял перед боковыми окнами, сцепив руки за спиной, и смотрел на море. Аромат табака в комнате смешивался с запахом масляных красок, так что с уверенностью можно было сказать, что это комната мужчины.

Осмотревшись, я обнаружила еще одну дверь, но она была закрыта.

— Как вам здесь нравится? — спросил Тони Ранд, не поворачивая головы.

— Прекрасно. По-моему, идеальное место для художника. Или для писателя. Хотя, пожалуй, слишком далеко от моих занятий.

— Я уже понял, что вы писательница. Вас выдало то, как вы несли машинку, словно близкого друга. Вас выдают и такие качества, как чувствительность, восприимчивость, интеллект. Что же касается занятий, я не приглашал вас работать здесь, а просто поинтересовался вашим мнением.

Я сдержала резкий ответ, готовый сорваться с языка. Он сказал именно то, что думал, этот высокий внимательный человек. И ему удалось смягчить свои слова замечанием по поводу чувствительности, восприимчивости, интеллекта.

— Во всяком случае, если у писателя или художника есть талант, тогда, безусловно, не имеет значения, где он или она живет, — продолжал он, все еще глядя в окно. — Дело само вас найдет.

Я засмеялась:

— Хотелось бы мне в это поверить.

Он повернулся и посмотрел на меня:

— Что вы пишете?

Я пожала плечами.

— Новеллы, роман, который довольно хорошо распродавался. По нему сняли фильм. А затем меня привлекли к написанию сценария.

— Для какой компании вы пишете?

— Для «Монтевидео, инкорпорейтед», — ответила я ему. — Голливуд.

— Артур Шиллер, да?

— Вы знаете его? — удивленно спросила я. Артур Шиллер предоставил мне эту работу.

— Я знаю Артура достаточно для того, чтобы не доверять ему. Надолго ли заключен контракт?

— На два года, но…

— Не подписывайте другой, — коротко бросил он. — Вы можете устроиться и получше. Если ваш первый роман был опубликован и хорошо продавался, значит, именно это сфера вашей деятельности, Маделин Феррари, а не написание сценариев.

Его прямота начинала забавлять меня.

— Для художника вы определенно имеете довольно компетентное мнение по поводу писательского труда, — заметила я.

— Это родственные поля деятельности, — спокойно заметил он. — Все подлинные искусства связаны между собой, Маделин. Несомненно, вы поймете это со временем. Теперь, когда я решил проблему вашего будущего, может, вы возьмете на себя труд взглянуть на мои работы. Меня интересует ваше мнение.

Я улыбнулась и направилась в студию, радуясь предоставленной мне возможности ответить на его бойкую критику. Но при внимательном рассмотрении картины, стоявшей па мольберте, и полудюжины пейзажей на стене его работы мне показались хорошими.

Медленно я переходила от одной картины к другой. Его работа кистью была эффектной — он писал смелыми мазками и хорошо использовал цвет. И все же все эти пейзажи отличались мрачностью, в них присутствовали какие-то безрадостные раздумья, почти пугающая сила чувства и наиболее неприглядные свойства природы. Словно художника занимали только штормы, бури, льды и наводнения.